Лабинцы. Побег из красной России
Шрифт:
Умывшись, отправился искать исчезнувшие полки. Они оказались за городом.
— Почему вы здесь? — спрашиваю командиров полков А.И. Кравченко и И.В. Гетманова.
Они не оправдываются, а возмущаются — как полковник Жуков мог допустить такую западню своей дивизии 25 марта! Они, невольно оторвавшись в лесу от дивизии, всю ночь шли куда-то на юго-запад, пока не дошли до моря, и село Лазаревское, как оказалось, осталось позадц них. Думая, что и остальные полки пробиваются так же, двинулись дальше и на второй день прибыли в Сочи. Но дивизии здесь не нашли и ждут
Их оправдание было больше чем наивное. Они просят дать отдых полкам на 3 дня и тогда вернутся на фронт, к дивизии.
Телефонограммой все сообщаю генералу Науменко, получаю удовлетворительный ответ и оставляю своих друзей-полковников «отдыхать».
Нахожу свой обоз 2-го разряда, который вижу впервые. Им командует войсковой старшина А. К. Баранов — старый Лабинец, отличный офицер. С ним я был знаком по Турции, но с тех пор не видел.
Здесь интересно привести мнение о нем Бабиева, когда он был командиром Корниловского полка, рассказывая мне на досуге о былых временах его 1-го Лабинского полка: «Лука (так называли его в полку) — отличный офицер. Окончил взводным портупей-юнкером Елисаветградское кавалерийское училище в 1911 году и прибыл в наш полк. Перед войной 1-й Аабинский полк был в Персии, ведя воорркенную борьбу против курдов племени шаксевен, восставших против своего Шаха189. За бои, Лука был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, что в мирное время считалось исключительно высокой наградой, — и добавил: — Даже я не получил такого ордена».
«Но вот настала война 14-го года, и Лука не только что «отвинтил» все свои гайки, но и разбросал их, став полковым казначеем190. А ведь какой отличный офицер!» — закончил он.
Лука Баранов — высокий, стройный, рыжий, лицо с веснушками. Веселые, умные, чуть смешливые глаза. При этой встрече мы вспомнили старый их полк по Турции. Вспомнили и многих офицеров — Рафа-ловича, Абашкина, Венкова и других. Остановились и на Коле Бабиеве, тогда только сотнике, а теперь генерал-лейтенанте ровно через 5 лет.
После отступления от Оскола 2-го Кубанского корпуса 2-я дивизия, в январе 1920 года, пополнялась в своем Лабинском отделе. Обоз оставался до конца там и отошел на Черноморское побережье самостоятельно. Умный Баранов все предусмотрел, и у него есть запасы муки и другого провианта. Меня это очень порадовало.
Я прошу его не держать при обозе лишних казаков и направлять их в полк. Он улыбается и даже повел рукой в воздухе, отвечая:
— Ни-ни, господин полковник! И не беспокойтесь об этом. Я-то знаю казаков! Я им просто не выдаю пищи. И кормлю лишь тех, кто у дела при обозе.
И действительно — обоз был короток казаками. Заботливый Баранов, получая, где только возможно, продукты, довольно прилично по тем временам снабжал ими свой полк, стоявший на фронте.
Опять в своем полку. Войсковой старшина Ткаченко
Из Сочи даю телефонограмму в полк о часе своего прибытия. На усталых своих кобылах «дуга с пристяжной» въехал в полковое ущелье, когда начинало
«Что такое?» — думаю. Вижу — казаки быстро бегут и строятся в резервную колонну. Из палаток выскакивают офицеры, бегут к своим сотням, на ходу пристегивая оружие. Войсковой старшина Ткаченко очень активно распоряжается. Бежит на мой фланг хор трубачей. Потом я слышу громкую команду:
— 1-й Лабинский полк СМИ-ИР-НО-О! ГОС-СПОДА ОФ-ФИЦЕ-Е-РЫ-Ы!.. — И хор трубачей грянул «Встречный полковой марш».
Ткаченко, в гимнастерке и при полном оружии, скорым шагом идет в мою сторону. Я останавливаю усталых лошаденок, выскакиваю из своего дачного фаэтончика, быстро направляюсь к нему, тревожно думая: «Уж не случилось ли что в полку неприятного?»
Ткаченко, по всем правилам уставного параграфа, останавливается в 6 шагах и рапортует:
— Господин полковник, в 1-м Лабинском генерала Засса полку...
Я слушаю рапорт, смотрю на него удивленно-тревожно, думая, что вот-вот он скажет что-то ужасное, случившееся в полку за время моего отсутствия. Но он лаконично, отчетливо закончил:
— ...происшествий не случилось.
Я легко вздохнул, даю ему руку, не сводя с него глаз, и спрашиваю:
— Что это за церемония?.. Почему?
— Так решили господа офицеры, — отвечает он и улыбается в свои умные серые глаза.
— А где же полковник Булавинов? — спрашиваю.
— Занездоровил, — отвечает.
Я все понял и, улыбаясь, говорю:
— Это Ваша фантазия, зачем это?
— Никак нет, господин полковник. Это хотели все офицеры.
Но я-то знаю, что это не так! Он отличный офицер. Все годы Гражданской войны провел в должности командира сотни Войскового учебного конного дивизиона и любит военную службу, со всеми ее артикулами.
Церемонию не отменишь. Полк стоит в положении «смирно». Оркестр уже в третий раз повторяет «Встречный марш». Надо здороваться с полком и что-то ему сказать, и сказать хорошее, бодрящее, потому что в те дни многие уже не хотели воевать. А 1-й Аабинский полк оставался до конца вполне боеспособным.
На мое приветствие полк ответил бравурно. Поблагодарив за порядок на биваке, где было, действительно, все выметено и вычищено, я их порадовал, что в Сочи жизнь бьет ключом и наша дивизия скоро усилится прибытием 1-го и 2-го Кубанских полков. Это были простые слова, но их надо было сказать — иначе казакам было бы скучно.
Господ офицеров, оказывается, ждал общий ужин. Достали где-то барашка и приготовили шашлык. Все это была работа моего второго помощника, войскового старшины Ткаченко. За ужином я заметил, что он, словно еще «глава полка», очень цукательно распоряжался офицерами. А сотник Косульников, сослуживец по Турецкому фронту и теперь мой полковой адъютант, с кем я был в очень доверительных взаимоотношениях, потом сказал:
— За четыре дня Вашего отсутствия, Федор Иванович, он нацукал нас всех.