Лабиринт для Слепого
Шрифт:
– Запишите его Федором Молчановым.
– Как вам будет угодно.
Хирург взял ручку и каким-то ломаным почерком записал на маленьком листке бумаги фамилию и имя своего пациента.
– И еще, доктор. Я оставлю своих людей, чтобы они охраняли Федора Молчанова.
– Вы что, с ума сошли, полковник?
– Так надо, Павел Николаевич, в целях безопасности.
– Наверное, вы им очень дорожите. Пусть будет по-вашему.
– С главврачом уже согласовано, – сообщил полковник Поливанов.
– Что
– Не откажусь, – сказал Станислав Петрович и с благодарностью взглянул на хирурга.
– Думаю, и у вас была нелегкая ночь.
– Да, – признался Поливанов.
На столе появились бутылка армянского коньяка и две рюмки. Хозяин кабинета налил в рюмки коньяк, а затем покачал головой.
– Знаете, ваш приятель, наверное, родился под счастливой звездой.
– Давайте выпьем за его здоровье, – предложил полковник ФСК.
– Давайте, давайте, с удовольствием.
Мужчины чокнулись и выпили, а затем выжидательно посмотрели друг на друга.
– Что, еще по одной?
– Можно, – кивнул Станислав Петрович.
На этот раз выпили не чокаясь.
– И еще по одной, по последней?
– Давайте. Теперь выпьем за все хорошее, – предложил Поливанов.
В этот момент, когда рюмки с коньяком уже были поднесены к губам, в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул хирург.
На пороге появилась медсестра из операционной.
– Павел Николаевич, он пришел в сознание!
На утомленном лице хирурга мелькнула улыбка.
– Пульс?
– Уже лучше, – ответила женщина в синем халате.
– Действительно, ваш друг родился под счастливой звездой.
– Я в этом не сомневался.
Полковник Поливанов одним глотком выпил коньяк и вскочил с кресла.
– Куда вы? Куда вы? – уже недовольно посмотрел на своего ночного гостя хирург.
– К нему.
– К нему нельзя. Я категорически возражаю, категорически!
– Мне очень нужно с ним поговорить, просто необходимо – Я возражаю! Может, часа через три-четыре.
– Нет, сейчас. Я срочно должен с ним поговорить, незамедлительно.
– Боюсь, это невозможно, полковник. Здесь я приказываю.
Сестра, услышав спор двух мужчин, сочла за лучшее покинуть кабинет. Она тихо затворила за собой дверь, пожала плечами и заспешила в палату реанимации, где находился Глеб Сиверов – Поливанова.
Поливанова… – шептал Глеб, – позовите Поливанова…
Сестра вновь вернулась в кабинет хирурга.
– Ну что тебе еще, Рая? Что? – морщась, словно от зубной боли, прошипел хирург, наполняя рюмки коньяком.
– Он просит какого-то Поливанова.
– Это меня, доктор Я должен к нему пойти!
– А, черт с вами! – хирург
Полковник быстро накинул халат и торопливо двинулся за хирургом Он вошел в полутемную палату реанимации, освещаемую только экранами приборов, на экранах пульсировали извилистые линии, показывая работу сердца и поврежденных легких.
Поливанов наклонился к Глебу.
– Ты меня слышишь? – негромко спросил полковник ФСК.
У Глеба дрогнули ресницы.
– Ты будешь жить, обязательно будешь жить!
У Глеба опять дрогнули ресницы.
– Слушай меня… – прошептал Сиверов, прикрывая глаза.
Полковник наклонился к потрескавшимся губам Глеба.
– Лаборатория расположена в четырех километрах отдачи, на другой стороне озера. Документы находятся в сейфе в квартире Савельева на Кутузовском проспекте. Сам Савельев сбежал. За ним стоят Санчуковский Матвей Фролович и Зубов Федор Иванович. Ты меня слышишь, Поливанов?
– Да, слышу.
– Тогда действуй.., действуй скорее, пока они не взорвали лабораторию, как взорвали дом.
– Мы три дня тебя искали, три дня!
– Я знаю, – уже почти полностью обессилев, прошептал Глеб. – Знаю.., иди…
– Все, хватит, – положив тяжелую руку на плечо полковника Поливанова, негромко произнес хирург. – Пойдемте, пойдемте, видите, ему становится хуже, – хирург кивнул на экран, где изгибалась зеленая дрожащая линия.
– Да-да, – сказал Поливанов, и отошел от кровати Глеба.
– Ну что, он сказал вам что-то важное? – осведомился в коридоре врач.
– Да, чрезвычайно важное. Спасибо вам, Павел Николаевич, большое спасибо.
– Ладно, ладно, потом будете благодарить, когда он встанет на ноги.
– Он обязательно встанет, обязательно. Я в этом уверен, не сомневаюсь нисколько.
– А вот я не делал бы таких скоропалительных прогнозов. Это всегда опасно. Лучше готовиться к худшему, тогда хорошее будет еще более приятно.
– Я вас понимаю, – сказал Поливанов и взглянул на двух своих людей, стоящих у двери палаты:
– Никого из посторонних к больному не пускать. Никого, ясно?
– Так точно, – в один голос ответили подчиненные Поливанова.
– Строго у вас, – удовлетворенно хмыкнув, прокомментировал хирург.
– Да. Иначе нельзя. К сожалению, нельзя, – немного помедлив, сказал Станислав Петрович Поливанов и, крепко пожав широкую ладонь хирурга, направился к выходу.
В полдень того же дня лаборатория по производству наркотиков с романтическим названием «снег» была взята без единого выстрела.