Лабиринт Осириса
Шрифт:
Халифа направился вдоль коридора. Рыдания были ясно слышны в темноте впереди, но стали затихать.
– Пожалуйста, – умолял он, – стой на месте. Если ты будешь бегать, я никогда тебя не найду!
Халифа прибавил шаг, отчаянное желание помочь малышу пересилило страх, что он может на что-то наскочить или обо что-то удариться. Тоннель оказался широким и высоким, с гладким, словно выровненным цементом, полом. Он пошел еще быстрее, затем безрассудно перешел на бег и устремился в пустоту, позабыв обо всем, кроме одного: надо догнать девочку или мальчика, пока голос ребенка навсегда не затих под землей. Он припустил вовсю, ноги ожили от прилива бешеной энергии решающего броска в погоне за затухающим вдали голосом. Догнать, догнать…
Нога за что-то зацепилась. Халифа споткнулся и замолотил руками, словно барахтаясь в воде. Ему почти удалось сохранить равновесие, но он все-таки не удержался и рухнул лицом вниз. (По полу были рассыпаны то ли камешки, то ли булыжники.) Еще несколько мгновений крики ребенка раздавались вдали, затем смолкли.
Наступила тишина.
Халифа, напрягая слух, немного полежал, его голова и руки свешивались с края ступени. Плача он больше не слышал. И вообще никаких звуков, кроме собственного, что-то напоминающего хриплого дыхания. Может, он все-таки бредит? Сходит с ума?
– Боже, помоги мне, – простонал он.
Поднялся на колени и пошарил рукой, пытаясь найти следующую ступень и представить, что перед ним. Ступени он не нашел – рука провалилась в пустоту. Халифа подвинулся вперед и пошарил глубже. Снова пустота. Он отполз назад и проверил всю ширину тоннеля от стены до стены. Везде одно и то же: пол кончился, коридор обрывался в отверстие шахты. Он поискал на полу и нашел один из камней, на которые упал (круглый, тяжелый, наверное, от каменного молотка). Размахнулся и бросил в провал. Прошло немало времени, прежде чем из глубины до него донесся звук глухого удара – камень достиг дна. Он летел так долго, что Халифа начал сомневаться, что у провала вообще есть дно. Детектив поежился, представив, насколько был близок к смерти. По спине прошел холодок: уж не демон ли голосом ребенка пытался заманить его в эту дыру?
– Господи, помоги мне, – повторил он.
И бросил второй камень в провал. Третий кинул вперед, рассчитывая определить, насколько широка пропасть. Раздался удар – камень угодил во что-то твердое, вероятно, в противоположную стену шахты. И через некоторое время ему ответило эхо снизу – камень долетел до дна. Четвертый камень он пустил с большей силой, и, судя по звуку, он заскакал по полу. Еще один камень, и тот же результат. Тоннель продолжался по другую сторону провала. Широкий коридор с дырой посередине…
Внезапно Халифа почувствовал, что в голове проясняется, сердце забилось чаще. Может, сюда его привел не демон, а ангел?
Он набрал небольшую кучку камней и один за другим со всей силы швырял в продолжение тоннеля за отверстием в шахту. Пум, пум, пум…
Блям. Звук другой – металлический.
Там что-то было. Как он и надеялся.
Он запустил еще три камня, и все три ударились о железо. Такой звук не производит камень, если падает на камень. Так отзывается, гудит, вибрирует металл. Например…
Рельсы или направляющие.
И если в этом руднике проложен не один маршрут направляющих – что маловероятно, – он вышел к главной галерее.
В горле зародился похожий на лай радостный смех, но, едва сорвавшись с губ, замер.
Вышел-то он вышел, да не совсем. Между ним и свободой зияла дыра. Глубочайшая дыра. Он мельком видел ее, когда спускался вниз по главной галерее. В эту дыру Самюэл Пинскер опускал семиметровую веревку с грузилом, и она не достала до дна.
Халифа зажал голову руками, закрыл глаза и попытался представить тетрадку англичанина. Что в ней сказано об этом провале? Находится в боковой галерее, отходящей от главной примерно на середине ее длины. Квадратное отверстие занимает весь проход, как некоторые колодезные шахты в Долине царей. Пинскер делал замеры, но Халифа, как ни старался, не мог вспомнить самого существенного: длину отверстия от края до края. Сколько ни рылся в памяти, цифры не находились. Он открыл глаза – хотя какой здесь от них прок? – и принялся снова бросать камни, пытаясь определить по звуку падения, как далеко от него противоположная сторона колодца. Получалось, что-то между тремя и пятью метрами. Предел погрешности слишком велик. Три метра он еще мог попытаться перепрыгнуть. Но пять ему никак не одолеть. Погрешность служила границей между жизнью и смертью.
Халифа повернулся и поплелся назад, решив проверить, нет ли рядом боковых коридоров, по которым можно обойти шахту. Таких не оказалось. Вернулся в помещение с летучими мышами, миновал его, поднялся по лестнице и шел все дальше по тоннелю, удаляясь от галереи. Обнаружил развилку, где пришлось делать выбор, куда идти: налево, направо или прямо. Он повернул направо, но через двадцать метров ему встретилась новая развилка. Халифа развернулся и пошел назад. Он не хотел рисковать снова потеряться в лабиринте. Ему предложен путь к спасению, и он собирался им воспользоваться.
Детектив понимал, что лабиринт другого шанса не даст.
У шахты он еще покидал камни, стараясь представить эхограмму своего будущего прыжка. Пошел по тоннелю назад, нащупывая все, что валялось на полу, расчищая дорогу.
Если и была хоть какая-то надежда на удачу, требовался длинный разбег и чтобы ему ничто не мешало.
Тель-Авив
К тюрьме «Абу-Кабир» Бен-Рой подъехал уже после четырех утра. У ворот его встретил знакомый надзиратель Адам Хебер.
– Все под твою ответственность, Арие, – сказал он, когда они шли к корпусу камер. – Договорились? Я понятия не имею, что ты собираешься там делать.
– Исключительно под мою, – кивнул Бен-Рой.
Они вошли в здание. В корпусе не раздавалось ни звука. Хебер провел детектива к лестнице, и они по двум пролетам поднялись на последний этаж. В середине коридора надзиратель остановился перед металлической дверью и, достав связку ключей, осторожно сунул один из них в скважину и тихо открыл замок.
– Сколько тебе потребуется времени?
– Двадцать минут. Скажем, тридцать, чтобы уж наверняка.
– Смотри, не шуми. И помни: я не при делах. Хорошо?
– Хорошо.
Надзиратель отступил в сторону и пропустил Бен-Роя в дверь.
– Задай ему и от меня. От нас всех.
Дверь закрылась, щелкнул замок. Шаги Хебера стихли в коридоре.
Бен-Рой оглядел камеру. Стол, стул, умывальник, туалет и откидная кровать – вот и вся обстановка. На кровати, защитив глаза атласной маской от светящего на улице прожектора, спал человек. Геннадий Кременко. Он громко храпел. Двигаясь осторожно, чтобы его не разбудить, детектив подошел к изголовью. Левая рука сутенера выскользнула из-под одеяла и свисала с постели так, что пальцы касались пола. Свет падал на то место, где была наколота татуировка. Бен-Рой смотрел на изображение и вспоминал Воски – через что ей пришлось пройти. Через что пришлось пройти всем жертвам Кременко. Затем он взял со стола графин с водой, вынул пробку и вылил содержимое на лицо спящего.