Лабиринт Осириса
Шрифт:
Тир находился в душном бетонном бункере на границе с пустыней за восточной окраиной города. Халифа предупредил капрала Мехти о своем приезде, и тот приготовил все необходимое: защитные наушники, бумажную цель в виде атакующего солдата, коробку с пятизарядными обоймами и даже стакан чая. Халифа, как ему нравилось, оказался в тире один. Расписался за «энфилд» и, выйдя на огневой рубеж, приступил к стрельбе. Первая пуля клюнула в сторону, вторая ушла слишком высоко, но остальные стали попадать в цель. Ритмичное клацанье затвора винтовки и грохот кордита отдавались в бункере гулким эхом, и, всаживая пулю за пулей в грудь и лицо мишени, Халифа чувствовал, как мало-помалу уходит от себя самого. Пару раз ему пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать видение: Зенаб, безмолвная, с безжизненными глазами, в отделении «Скорой помощи» больницы. И затем – голос Аттиа: «Я буду бороться, если потребуется. Защищать жену и детей. Это главный долг мужчины».
В остальном же мозг был милосердно пуст. За сорок минут Халифа расстрелял двенадцать десятизарядных магазинов, изорвал в клочья пять мишеней и стал намного спокойнее. Недаром же говорилось – «пулевая медитация».
Петах-Тиква
Майя Хиллель, директриса приюта «Хофеш» для перемещенных женщин, оказалась обескураживающе привлекательной. Лет под тридцать, стройная, с огромными серыми глазами и густыми непокорными черными волосами, ниспадавшими на плечи, словно темные потоки воды, она больше напоминала модель, чем служащую социальной сферы. Бен-Рой понимал, что работа, которой занималась Майя, никак не располагала засматриваться на нее. Но он был мужчиной и ничего не мог с собой поделать. Раз привлекательная, значит, привлекательная. И точка.
Она встретила его рядом с приютом, безобидным на вид зданием с выкрашенными в белый цвет стенами в пыльном жилом квартале – шикуним в пяти минутах езды от центра города и провела через тяжелые металлические ворота в мощеный двор.
– Приходится соблюдать осторожность. – Она кивнула на ворота и охранника в форме, на окружавший здание забор. – Нет отбоя от сутенеров, пытающихся выманить девушек. Вот и сейчас один околачивается на противоположной стороне.
Бен-Рой посмотрел через плечо, но ворота уже закрылись.
– Хотите, я с ним разберусь?
– Не стоит. Он смоется, но, как только вы уйдете, явится опять. С его точки зрения, мы захватили его имущество, и он хочет вернуть его себе. А за предложение спасибо.
Она показала дорогу за угол здания, туда, где открытая дверь вела в холл с покрытым плитками полом. Слева был вход в пустую кухню. На стенах висели плакаты со здешней тематикой – один изображал с дюжину обнаженных женщин, уложенных на пластмассовом подносе в ряд, словно куриные ножки. Надпись гласила: «Свежее мясо». Бен-Рой на мгновение задержал на нем взгляд и последовал на лестницу вслед за Хиллель.
– Сколько здесь девушек? – спросил он, поднимаясь по ступеням и стараясь оторвать глаза от ее зада.
– Четырнадцать, – ответила она. – Большинство из них сейчас на работе, поэтому в доме так тихо. Мы устраиваем их официантками, уборщицами, что-нибудь в этом роде. Здесь хватило бы места для тридцати пяти, но в последние пару лет к нам стали меньше направлять. Когда мы открылись в две тысячи четвертом году, через нас прошла сотня девушек, а в этом – всего двадцать.
– Рад слышать, что положение исправляется.
– Можно сказать и так. Но я бы с этим поспорила. Полиция больше не считает эту проблему приоритетной, в результате стали спасать меньше девушек.
На площадке первого этажа она обернулась и, прежде чем идти дальше, встретилась с Бен-Роем взглядом.
– Да, дела обстоят лучше, чем десять лет назад. В девяностые ежегодно ввозили две-три тысячи девушек. Сейчас это число ограничивается несколькими сотнями. Однако проблема остается. А вы, ребята, уделяете ей совсем не то внимание, что прежде. Это, если честно, происходит потому, что политики не ассигнуют средства. Министерству внутренних дел наплевать на спасение проституток из неевреек. Это ведь никому не принесет дополнительных голосов избирателей.
Они дошли до площадки третьего этажа, где направо и налево уходили коридоры с дверями. В комнате напротив на весах стояла девушка в мешковатом велюровом спортивном костюме, а полная женщина среднего возраста записывала в папку ее вес. Женщина поздоровалась кивком, а девушка посмотрела на них с безучастным лицом. Болезненно худая, с ввалившимися щеками, жидкими прямыми волосами и желтушным оттенком кожи, она была похожа на выжившую узницу лагеря смерти.
– Все в порядке, Аня? – окликнула ее Хиллель.
Девушка вяло пожала плечами.
– Замечательно прибавляет, – весело заметила женщина. – Уже на двести граммов.
– Здорово, – кивнула Хиллель. – Просто прекрасно.
Она зашла в комнату и ободряюще похлопала девушку по спине. Затем пригласила Бен-Роя подняться по последнему пролету лестницы на верхний этаж.
– Молдаванка… – Хиллель понизила голос, чтобы ее не услышали, и продолжала: – Взяли несколько недель назад во время полицейского рейда в Эйлате. В свое время я всего насмотрелась, но этот случай… – Она оглянулась на лестницу. – Целый букет болячек: туберкулез, гепатит, все венерические заболевания, какие только существуют, и все это вдобавок к СПИДу. Но главные проблемы вот здесь.
Хиллель похлопала себя по голове.
– Ей дали разрешение на работу, чтобы она смогла остаться в стране на год для реабилитации. Но она отказывается давать показания, поэтому, как только год истечет, ее депортируют. И как только она окажется в Молдове, ею займутся те, кто привез ее сюда, и снова переправят в Израиль. Такова схема. Ужасно. А ей всего девятнадцать.
Бен-Рой удивленно поднял брови. Он бы дал существу на весах что-нибудь около тридцати.
– Разве ей не могут предоставить вид на жительство по исключительным обстоятельствам?
– Не смешите меня! Когда это было, чтобы нееврей получал в этой стране гуманитарный статус. Самое большее, на что она может надеяться, – выйти замуж, если найдется человек, который захочет на ней жениться. Но, учитывая, какого сорта мужчины могут клюнуть на бывшую проститутку, ее жизнь вряд ли изменится к лучшему.
Хиллель вздохнула и, преодолев несколько последних ступеней, пригласила Бен-Роя в административное помещение без перегородок, где за столами сидели три женщины – по виду и возрасту сотрудницы приюта. Кроме охранника у ворот, детектив заметил здесь еще одного. И неудивительно после того, что он только что услышал.