Лабиринт памяти
Шрифт:
— Преувеличиваю?! — наклонился он к ней через стол. — Да он даже сейчас на тебя пялится, чёртов хорёк!
Гермиона усилием воли заставила себя не оборачиваться.
— Я уверена, что тебе показалось, — как можно спокойнее произнесла она, проклиная дурацкий румянец, который выдал её с головой.
Рон презрительно фыркнул, откинувшись на спинку стула.
— А я уверен, что нет!
Гермиона тоже была в этом уверена, но благоразумно промолчала, стараясь игнорировать взгляд Драко, который буквально прожигал её насквозь.
Следующей проблемой Гермионы стала жуткая головная боль, мучившая её с момента пробуждения и усилившаяся после ссоры с Роном. Пришлось идти в лазарет, чтобы попросить какое-то
Гермиона её поблагодарила и с досадой отметила, что отдохнуть не выйдет: их с Малфоем уже ждала Мария для примерки костюмов. И это вылилось сразу в две проблемы.
Во-первых, по какой-то причине платье итальянке совершенно не понравилось, и Гермиона даже не успела на него взглянуть, прежде чем та отправила его обратно портной.
— Они совершенно меня не понимают, совершенно! — эмоционально всплеснула руками Мария, а затем, чуть смягчившись, с сожалением посмотрела на Гермиону. — Но вы не волнуйтесь, сеньорита, к выступлению вы получите просто incredibile abito*! Кстати, а где ваш партнёр?
И это было «во-вторых». Прошло уже больше двадцати минут с того момента, как должна была начаться примерка, но Малфоя до сих пор не было. Гермиона нервничала, злилась, переживала, безуспешно пытаясь отогнать самые мрачные мысли, и в конце концов Мария почти в приказном тоне велела ей вернуться в бунгало, добавив, что дождётся сеньора сама, ведь он обязательно придёт.
В отличие от Марии Гермиона не была в этом уверена. Она вообще не была уверена в Малфое до конца. Этот человек всё ещё был для неё слишком непредсказуемым, и последние дни она невольно ждала от него подвоха: слишком уж мирно он себя вёл. Конечно, Драко по-прежнему подшучивал над ней, колко комментировал её слова и действия, но из этого ушла былая неприязнь. Возможно, так повлияла совместная работа над невероятно сложным танцем, который им поставила Мария, а может, дело было в чём-то ещё, и, откровенно говоря, Гермиона всё же склонялась к последнему варианту. Именно поэтому она старалась держать дистанцию в общении с Малфоем, причём не столько из-за боязни, что Драко может позволить себе с ней большее, чем простые разговоры, сколько из-за страха, что позволить себе лишнее может она сама.
Ведь Гермиона уже не раз убеждалась в том, что на этом курорте она порой просто не в состоянии себя контролировать. Ах да, важное уточнение: не в состоянии себя контролировать рядом с Малфоем.
Для неё стало вполне привычным то, что её сердце невольно начинало биться чаще, когда она видела Драко, а от его прикосновений во время танцевальных репетиций тело охватывал трепет, и было странно хорошо только от одного того факта, что он рядом. Но хуже было другое: как она теряла голову от его поцелуев, как готова была отдаться его умелым ласкам, как всё её существо реагировало на воспоминания об этом. В подобные минуты Гермиона изнывала от такого мощного желания, что порой ей приходилось себя трогать только из-за того, что она не могла совладать с ним.
Но даже это не помогало.
Всё равно она по-прежнему хотела его, по-прежнему, не признаваясь самой себе, жаждала его прикосновений, его поцелуев. И была уверена, что он испытывает то же самое.
Лишь вчера всё было как-то иначе. Вчера она почувствовала что-то новое, и это «новое» до сих пор не давало ей покоя.
Хотя какой смысл об этом думать, если внезапно Малфой и вовсе решил уехать с курорта?
От этой мысли живот Гермионы неприятно скрутило. Конечно, в глубине души она знала, что вряд ли Драко может так поступить, особенно если учесть, сколько сил и времени он потратил на их совместные
Шепнув свое имя двери и ответив на контрольный вопрос, она вошла в своё бунгало. Скинув босоножки, Гермиона направилась в спальню с надеждой хоть немного расслабиться и отдохнуть от сумасшедшей первой половины дня. Чувство тревоги до сих пор не покидало её, и причиной тому, конечно же, был Малфой.
«Чёрт бы его побрал», — зло подумала Гермиона и, с силой распахнув дверь, замерла на пороге: на её кровати лежала средних размеров серебристая коробка, перевязанная изумрудной лентой. Поражённо уставившись на неё, Гермиона поколебалась в нерешительности, но подошла поближе и аккуратно присела рядом. Она внимательно осмотрела коробку со всех сторон, предусмотрительно стараясь до неё не дотрагиваться — ни письма, ни записки нигде не было. Наконец, судорожно втянув воздух, Гермиона решила: будь, что будет — и потянула за край шёлковой ленты. Внезапно крышка коробки сама плавно поднялась и отлетела в сторону, приземлившись в нескольких сантиметрах от неё. Гермиона громко выдохнула от неожиданности, но, посмотрев внутрь, замерла: на дне стояла пара изящных танцевальных босоножек, украшенных сотнями сверкающих камней.
— Святой Мерлин… — только и смогла протянуть она, когда достала их. Босоножки, оказавшись в её руках, внезапно засверкали ещё ярче, вмиг приобретая голубой оттенок, прямо в цвет её сарафана. Гермионе потребовалась минута, прежде чем она смогла оторвать от них взгляд: обуви прекрасней этой она в жизни не видела. Страшно подумать, сколько стоит эта пара туфель и, уж конечно, вряд ли она смогла бы себе их позволить.
Внезапная догадка на пару секунд обездвижила Гермиону.
Не может быть.
Аккуратно отложив босоножки в сторону, она схватила коробку и нетерпеливо достала небольшую записку, покоившуюся до этого на самом дне. Развернув её, Гермиона про себя прочитала:
«Я испортил тебе туфли. Возвращаю долг».
Всё. Больше ни слова.
Подписи не было, но Гермиона и так знала, от кого она получила такой щедрый подарок, как знала и то, что этот «кто-то» точно сошёл с ума.
Конечно, она не могла позволить ему «вернуть долг» в таком виде. Её старые туфли были в десятки, а может, и в сотни раз дешевле и скромнее, чем те, что Гермиона обнаружила в коробке. Но, к сожалению, босоножки, в которых она репетировала в последние дни, по правде говоря, были едва годны для выступления, и потому Гермиона всерьёз опасалась, что в кульминационный момент танца у неё может сломаться каблук или порваться перепонка, фиксирующая щиколотку. А уж в том, что это непременно приведёт к ужасным последствиям, сомневаться не приходилось.
Гермиона вновь с тоской взглянула на босоножки. Ей придётся их вернуть, однозначно. Но что если она хотя бы просто их примерит? В этом ведь нет ничего страшного, правда?
Воровато оглядевшись по сторонам, она дрожащими руками надела туфли, а, когда потянулась к перепонкам, чтобы застегнуть их, те внезапно сами мягко обхватили её щиколотки и зафиксировали стопы. Гермиона встала с кровати и подошла к большому зеркалу возле комода. Взглянув на себя, она не смогла сдержать восхищённый вздох: казалось, босоножки волшебным образом преобразили её фигуру. Мало того, что они идеально подошли ей, так ещё зрительно стройнили и вытягивали силуэт благодаря высокому каблуку. Покрутившись перед зеркалом, Гермиона сделала пару танцевальных па и неожиданно обнаружила, что ей невероятно легко в них двигаться, несмотря на устрашающую высоту каблуков. Босоножки были невесомыми, божественно прекрасными и на удивление удобными, поэтому чем дольше Гермиона любовалась ими, расхаживая и кружась в них по комнате, тем скорее рос соблазн оставить их себе.