Лабиринты чувств
Шрифт:
Узнай, где тебе будет комфортнее, легче и приятней.
Успей вовремя занять это удобное местечко.
А потому и взгляд у нее был иным, нежели у младшей сестры: более цепким, более хищным, более практичным.
Марат никак не должен был перепутать их, если ему всерьез нравилась либо одна, либо другая!
— Согласна, — сказала Юля сестре. — Марат — это полнейшая фигня. Тут ты права.
— А когда я была не права! — безапелляционно заявила Ольга. — Вспомни хоть один
— Ладно, ладно, не заводись!
— И учеба эта долбаная — тоже полнейшая фигня!
Юля вздохнула: она уже видела, что сестру понесло. А когда ее понесет — то уж ничем не остановишь. Однако надо бы все же попытаться:
— Может, попробуешь пересдать свои «неуды»?
— Чихать я на них хотела?
— Оль, а хочешь, я за тебя сдам? Помнишь, в школе мы так делали? Когда у тебя пара по химии в четверти выходила?
— Нахимичились, хватит. Надоело мне все это: сидеть за партой, как паиньке, зубрить, угождать этим дебилам-педагогам…
— Не все же дебилы!
— Для меня — все. Кроме, может, Александра Николаевича. Этот — мужик что надо. Красив как бог. И денег куры не клюют, и по загранкам постоянно катается.
— Какое это имеет отношение к… — начала было Юля, но Ольга, не слушая ее, продолжала:
— Но он женат. Можно бы, конечно, попробовать, закрутить с ним, да жена, говорят, такая стерва — ни за что не отпустит. Держит бедного в ежовых рукавицах.
— Фу-ты, ей про Фому, а она про Ерему! Я об учебе говорю, а не о мужиках!
— А я как раз о мужиках. И нахожу это совершенно естественным. Потому как лично я — особь женского пола. А ты?
— Я тоже, успокойся.
— Что — то не похоже.
— Оль… А как же родители?
— А что родители?
— У мамы сердце… Она так мечтала, чтобы мы получили диплом! Что с ней будет, когда узнает?
Оля изумленно уставилась на нее:
— Откуда она узнает, скажи на милость?
— А как же!
— Да так же! Я не собираюсь ставить черепов в известность.
— Все равно новость выплывет рано или поздно!
— Если только ты настучишь, ненаглядная моя! Чтобы тебя, такую правильную и честную, мамочка с папочкой погладили по головке. А мне бы, напротив, без конца талдычили: бери, никчемная, с нашей Юлечки пример!
Юля обиделась:
— Когда я тебя выдавала? Не было такого!
Ольга глубокомысленно, по-философски промолвила:
— Все однажды случается впервые…
Было ясно, что сестру не переубедить, однако Юля все пустила в ход последний аргумент:
— Тебе так нравится Москва, а теперь ведь придется уехать. Жить-то будет негде, из общаги выпишут…
Ольга возразила:
— «Выпишут» и «жить негде» — это разные вещи.
— Почему?
— Доходит до тебя как до жирафа. Ну, выпишу! Это в документах. А жить-то я останусь в Москве!
— Где?
— Где-где? В твоей комнате. Под твоим именем. Ты ведь, надеюсь, не завалишь следующую сессию? Тебя-то отчислить и выписать не должны?
— Н-нет…
— Ну и прекрасно. Дело в шляпе.
— Погоди… Ты — на мое место. А я?
— Что — ты? Вот эгоистка, все о себе да о себе! У сестры беда, — тут Оля неожиданно всхлипнула, — а она… Хочешь вытурить меня на улицу, да? Оставить без крыши над головой? Ну и пожалуйста! Буду ночевать на вокзалах! Пойду на панель! Вот мамочка обрадуется, если узнает!
— Да нет же! — готовая расплакаться, выкрикнула Юлька. — Я тебя не гоню! Только… мне-то куда деваться?
Ольга моментально успокоилась, сказала рассудительно:
— А зачем тебе куда-то деваться? Числиться тут будешь одна, а поселимся вместе. Главное — через вахту не вдвоем проходить, а по очереди. Нас ведь все путают…
— Ладно, — с сомнением покачала головой Юлия. — Только… не люблю я врать…
— А это будет святая ложь. Ложь во спасение.
— Все равно вранье.
— Пусть вранье, но во спасение же! Только не говори, пожалуйста: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
— Я и не говорю, — поникла Юлька. — Я молчу.
— Вот и помолчи! «Молчание — золото», — как сказал какой-то мудрый человек.
— Не все то золото, что блес…
— Зануда! — резко оборвала ее Ольга и, глянув на часы, поспешно вышла из комнаты: у нее было назначено свидание с очередным ухажером, который в данный момент не казался ей «фигней», потому что отец у него был хозяином крупной аудиторской фирмы. Что значило «аудиторская» она, правда, не знала. К чему забивать голову лишней информацией?
Так и полетели годы: для Юлии Синичкиной — студенческие, для Ольги — вольные и беспечные.
Родители оставались в неведении, наивно считая, что обе дочери получают высшее образование.
Приезжая на каникулы в родной Саратов, Юля первым же делом хвасталась своей зачеткой, в каждой графе которой неизменно красовалось «отл.»
Оля же скромно опускала глазки и укоризненно говорила сестре:
— Что за мания — выставлять свои достижения напоказ! Как будто и без того непонятно, что мы умеем учиться!
И Юля, из чувства солидарности, а еще более — из нежелания огорчить мать с отцом, — подыгрывала ей:
— Могут же у меня быть маленькие слабости! Что поделаешь: люблю, когда меня хвалят!
И на другой же день весь город знал, что обе дочери Елены Семеновны и Виктора Анатольевича — круглые отличницы, да не в каком-нибудь провинциальном институтишке, а в Московском государственном университете!
У родителей прибавилось заработков: самые богатые и влиятельные люди Саратова старались нанять их к своим отпрыскам в качестве репетиторов по литературе и английскому.