Лабиринты встреч
Шрифт:
Красивый. Это первое и главное, что о нём можно сказать. Я даже представить не могла, что подобная красота может существовать не на рисунке, а в живом виде.
Кудрявый синеглазый брюнет атлетического сложения, идеально правильные черты лица, нежная и чистая кожа, ровный золотистый загар. А в придачу ко всем этим совершенствам — какая-то особая сексуальная аура, тревожная и уютная одновременно. Н-да, хорош экземпляр. Девки должны ему на шею гроздьями вешаться.
Зато меня от таких всеобщих любимчиков всегда тошнило. Это не мужчины, а место общего пользования. Целовать губы, которые до тебя перемусолила
Меня привлекает тихая и неявная красота, которая выражена больше в деле, чем в теле.
Поэтому и любовников у меня уже больше года нет. Да и до того было всего два романа — один в школе, в выпускном классе, с очкастым ботаном-зубрилой, который оказался парнем весёлым, добрым и остроумным, хотя и немного застенчивым. Любовь наша тихо и мирно растаяла, когда он вынужден был уехать вместе с родителями в Питер. Сначала мы переписывались и перезванивались, обещая друг другу обязательно встретиться следующим летом, но уже к зиме и письма, и звонки сами собой прекратились.
Вторым увлечением стал молодой учёный-микробиолог. Хороший парень, простой, весёлый и некапризный, но ему была нужна спокойная домашняя женщина, а не взбалмошная пацанка, помешанная на автомобилях и боевых искусствах. И если к моим сверхурочным в авторемонтной мастерской он относился с добродушной снисходительностью, а идею стать знаменитым тренером и создательницей собственного бойцовского стиля воспринял с пониманием и одобрением, то слова «чемпионат» и «соревнование» приводили его в ужас и истерику. Но, спрашивается, как я могу доказать преимущества своей школы, если не победами на боях? Причём в настоящих мастерских поединках, а не в той претенциозной глупости, какой стал в последние годы «Кубок Троеславия».
Так что и со второй моей любовью тоже пришлось расстаться, чтобы не трепать попусту нервы ни ему, ни мне.
Но больно было до сих пор.
— С вами всё в порядке? — осторожно спросил мой подобрашка. — У вас было такое лицо…
— Всё хорошо, — сказала я. — Это всего лишь внезапный приступ воспоминаний. Иногда они бывают слишком яркими.
— Когда их совсем нет, ещё хуже, — тоскливо сказал подобрашка. И вдруг улыбнулся: — А вы очень красивая. Странно, в газетах и по телевизору этого было незаметно. Наверное, из-за того, что вы одеваетесь как-то… Слишком по-мужски, что ли… Вам бы платьице какое-нибудь симпатичное. Или брюки, но женские, а не эти бесформенные джинсы.
— Ещё минуту назад мы были на «ты», — напомнила я. — Лишние церемонии ни к чему. А что кается платьица… Врать не буду, всякие гламурные штучки мне нравятся, и даже очень нравятся, но если я надену женский наряд, то сразу становлюсь похожей на парня гомосексуальной ориентации, который переоделся в девушку. Ко мне даже педики клеиться начинают.
— Что? — поразился парень.
— Ну да, я же тощая и почти плоская что спереди, что сзади.
— Ничего подобного! — возмутился парень. — У вас прекрасная грудь! Пусть и небольшая, зато очень соблазнительная. И попка не хуже. Извините.
Я засмеялась.
— К сожалению, это всё куда-то исчезает сразу же, как только я влезу в нормальную одежду вместо унисекса. Говорю же, я становлюсь пацан пацаном. Меня даже гомофобы дважды избить пытались. По их словам —
Парень улыбнулся.
— Думаю, тут их ждало немало сюрпризов.
— В общем да, но… Уличная драка и спортивный бой — далеко не одно и то же. Оба раза победа доставалась мне недёшево.
«К счастью, первая драка была до встречи с Андреем, а вторая — после разрыва», — добавила я мысленно. — «Андрея бы инфаркт хватил, увидь он меня тогда».
— По-моему, — тихо, но твёрдо сказал подобрашка, — каждый имеет право жить так, как он хочет.
— При условии, что его желания не причиняют вреда другим людям, — уточнила я. — Те умники, которые едва не сделали меня калекой, тоже хотели жить так, как нравится им. В мире, где все будут только такие, как они. А всё несоответствующее их вкусам они хотели выбросить как грязь.
Подобрашка поёжился, опустил глаза. Странный он. Одет дорого и со вкусом, чувствуется привычка управлять и приказывать, а держится как заблудившийся ребёнок.
— Я тоже хотел заниматься единоборствами, — сказал вдруг подобрашка. — Пришёл в этот клуб. А меня не взяли. Хотя и говорили, что принимают всех.
— Хм… А вы в какую секцию приходили?
— Отделение восточных единоборств, секция кунг-фу.
— Тогда правильно сделали, что не взяли, — сказала я. — С таким крепким и крупным костяком надо выбирать самбо или систему Кадочникова. А кунг-фу, айкидо и прочие восточные изыски предназначены только для людей астенического телосложения. И не говорите, что вам не предлагали обратиться на отделение русских единоборств.
— Предлагали. Но…
Я усмехнулась.
— …но очарование гонконгских боевиков оказалось сильнее разума. Только дело в том, что все боевые системы на самом деле равноценны. Человеческая анатомия остаётся неизменной в любой точке земного шара, да и законы механики действуют везде одинаково. Поэтому надо выбирать ту систему, которая лучше всего подходит именно вам и совершенствовать навыки владения её приёмами.
— Ты занимаешься кунг-фу! И ты победила в «Кубке Троеславия»!
— Соперники меня недооценили. И очень сильно недооценили. Однако на следующий год они такими ушехлопами уже не будут. И победа достанется мне очень нелегко. Если вообще достанется. Ты главное пойми — важна не сила удара, и не способ его нанесения, а правильность выбора боевого приёма. Если я ударю тебя вот сюда, ты свалишься с болевым шоком и прочухаешься не раньше, чем через минуту. Но если ты даже по касательной ударишь меня в висок, то единственный медик, который мне понадобится, будет патологоанатомом.
Подобрашка с испугом посмотрел на свою мощную кисть, затем на меня.
— Тело тоже инструмент, — сказала я. — А каждый инструмент надо применять именно так, как это требуют его свойства. Ты же не будешь пытаться резать хлеб молотком, а гвозди забивать ножом? И не будешь рассуждать, что в хозяйстве полезнее — нож или молоток. У всего есть своё и только своё предназначение, и противоречить ему было бы нелепо. Наоборот, достичь желаемого результата можно только тогда, когда используешь инструмент правильно. Точно так же и с телом. У него тоже есть своё предназначение, и если ты попытаешься противоречить его истинной природе, то не получишь ничего, кроме боли.