Лабынгкыр
Шрифт:
Пока варилась уха, откупорили поллитровку с женьшеневой настойкой, выпили за удачный отпуск, за дружбу, за жён и детей, а под конец за всё хорошее.
– На ночь перемёты поставим. А завтра на остров сплаваем, – Стас махнул рукой в сторону едва различимого на южном горизонте тёмного пятна на озёрной глади. – Здесь, у берега, пустяки, мелочёвка. А там хариусы косяками ходят. И сиги. Сам не был, но парням верю: врать не станут.
Со слов вернувшихся в прошлом году с Лабынгкыра
– Эй, выпивохи, уха готова, – вклинился в байку о полутораметровом налиме Сашенькин голос. – Руки сполоснуть не забудьте.
Солнце растворило лучами мелкие перистые облака и шпарило теперь от души. С озера задувал прохладный, ласкающий кожу ветерок. Трепал ядовито-жёлтые лепестки лютиков, бледно-голубые соцветия живокости, ерошил языки костра, посвистывал в распахнутой настежь двери сруба и уносился прочь, втягиваясь в расщелины на пологих склонах подступающих к берегу сопок.
– Так что же, здесь никто не живёт? – спросила Надя, покончив с ухой. – Никто-никто?
– Ближайший посёлок в ста километрах, – Стас зачерпнул добавку из котелка. – Так что считай никто. Туристы иногда добираются, такие, как мы, но редко. А якуты этих мест сторонятся. Говорят…
Стас махнул рукой и умолк.
– Что говорят? – уточнила Надя.
– Да глупости всякие. Шура моя вон тоже сюда лететь не хотела, до последнего сопротивлялась.
Сашенька поджала губы.
– Это не глупости, – проговорила она строго. – Мой отец не знает грамоты, и деды не знали, и прадеды. Но они были людьми неглупыми и нетрусливыми. Отец однажды ногу в тайге сломал, шестьдесят километров на одной ноге топал и вернулся живым. Дед по матери на медведя в одиночку ходил. Дед по отцу от стаи волков отбился. Прадед… Неважно. Сюда ни один из них бы не сунулся. Ни за какие блага не пошёл бы.
– Да почему? – удивилась Надя. – Почему не пошёл бы?
– Люди говорят, в этих местах живёт… – Сашенька запнулась. – Даже не знаю, как сказать-то.
– Динозавр, – хохотнул Стас. – Типа лохнесского чудовища, только круче.
Сашенька укоризненно покачала головой.
– Сам ты динозавр. Зверь здесь живёт, огромный, жестокий и свирепый. Его называют лабынгкырским чёртом.
– И где именно он живёт? – заинтересовался Олег.
– Этого никто не знает. Но видели его и в воде, и на суще. Издалека. А те, которые вблизи видели, ноги унести не успели.
– Не понимаю, – развёл руками Олег. – Если твои сородичи сюда не ходят, то как они его видели?
– Не они, – терпеливо объяснила Сашенька. – Однажды, я тогда ещё девчонкой была, в улус пришёл человек, старатель из партии, что на притоках Индигирки золото промышляла. Был этот человек не в себе, потому что из всей партии в живых один он остался.
– Остальными динозавр позавтракал, – подмигнул Стас. – А мужиками, что в прошлом году сюда летали, и в позапрошлом, и три года тому, и пять почему-то побрезговал. Сдох, видать.
Сашенька насупилась и отвечать не стала.
– Мам, мне это не нравится, – подалась к Наде Верочка. – Пап, дядя Стас, а давайте отсюда уйдём, а? Вдруг здесь и вправду чудище?
Олег досадливо крякнул.
– Байки они байки и есть, – сердито проворчал он. – Охота людям плести всякую чушь. Извини, Саша, не про тебя будь сказано.
– Пап, а если взаправду?
– Так, – Надя поднялась с поставленного на попа чурбака. – Давайте мы про это больше болтать не станем. Легенды легендами, а настроение испортилось.
До вечера распаковывали пожитки, обустраивались. Помалкивали. В срубах решили не ночевать, так что, когда солнце завалилось за горизонт, поставили палатку и детям скомандовали на боковую.
– Тим это Тимофей или Тимур? – спросила влезшая в спальный мешок Верочка.
– Ни то, ни другое. Тимир. Так звали легендарного якутского героя. Имя означает ”железо”.
– А ты, Тимир, в этого зверя, ну, который здесь живёт, веришь?
Тимка крякнул, ловко нырнул в спальник, застегнул молнию.
– Как тебе сказать… С одной стороны, я ни во что такое не верю. Ни в чертей, ни в злых духов. С другой – понимаешь, народные сказания не на пустом месте слагались. Якуты говорят: без ветра дерево не качается. Ну, в смысле дыма без огня не бывает.
– Другими словами, ты допускаешь, что чудище есть. И что, боишься?
С полминуты Тимка молчал, думал. Затем сказал:
– Вот увижу его, тогда и буду бояться.
– И что сделаешь? Драться с ним будешь?
Тимка хмыкнул.
– Я что, на идиота похож? Ноги сделаю. И тебя с собой прихвачу. Всё, давай спать, а? Завтра вставать спозаранку.
Стас поднялся затемно, когда остальные ещё спали. Подсвечивая фонариком, подключил компрессор. Накачал лодку, спихнул её в воду и подвесил транец с мотором. Затем занялся снастями и снаряжением. Сонный, зевающий Олег застал друга за придирчивым осмотром двустволки.
– А ружьё-то зачем? – поинтересовался Олег. – На острове что, дичь водится?
– Да какая там дичь. Так, на всякий случай прихватим. Другую здесь оставим, Шуре с ней будет спокойнее.
Конец ознакомительного фрагмента.