Лакки Старр и луны Юпитера
Шрифт:
Но эта маленькая ясность не могла рассеять озабоченности Лакки, он раздраженно отшвырнул «Высшую роботехнику».
Первый аграв-корабль был назван «Великая Адрастея» и не походил ни на один из когда-либо виденных Старром кораблей. Он был величиной с роскошный космический лайнер, однако каюты экипажа и пассажиров сбились в носовой части корабля, в то время как девять десятых занимали аграв-преобразователь и конденсаторы энергетического поля. От средней части к хвосту тянулись изогнутые лопасти, отдаленно напоминающие крылья летучей мыши. Эти лопасти, как ему объяснили,
Сейчас корабль находился в гигантской шахте. Железобетонный колпак был убран, и на все безвоздушное пространство шахты распространялась обычная гравитация Юпитера-9.
Весь персонал Проекта, около тысячи человек, собрались в этом амфитеатре. Лакки впервые видел столько людей в скафандрах одновременно. Все были, ввиду экстраординарности события, заметно возбуждены, что проявлялось в грубых развлечениях, возможных при низкой гравитации. А Лакки думал о том, что вот в одном из этих скафандров – вовсе не человек. Но как его обнаружить?
Донахью выступил с короткой речью о преданности и самоотверженности, в то время как Лакки задумчиво взирал на Юпитер, а вернее, на небольшой объект рядом с ним. Это была еле заметная, светящаяся полоска, изогнутая, как ноготь, и если бы тут был хоть какой-нибудь воздух, а не безвоздушная пустота Девятого, изгиб этот виделся бы бесформенным пятнышком света.
Лакки знал, что крошечный полумесяц – это Ганимед, Юпитер-3, самый крупный из спутников Юпитера и достойная луна на небосклоне гигантской планеты. Известно ему было и то, что Ганимед скоро станет центром Солнечной системы, а произойдет это по завершении работ над аграв-флотилией.
Наконец Директор Донахью хриплым от избытка чувств голосом благословил корабль, и почтенная публика небольшими, по 5-6 человек, партиями исчезла в недрах Юпитера-9. Остались лишь те, кто должен лететь. Один за другим они поднимались на эскалаторе к входному люку корабля, и первым плыл Донахью.
Лакки с Бигменом взошли на борт «Великой Адрастеи» после всех. Глава Проекта даже не обернулся.
– Лакки, ты заметил, что Рэд Саммерс тоже тут? – взволнованно прошептал Бигмен.
– Знаю.
– Это тот самый миляга, который пытался убить тебя!
– Да, Бигмен, да.
И вот корабль, содрогнувшись, медленно пополз вверх. Гравитация Юпитера-9 составляла лишь 1/18 гравитации Земли, и хотя вес корабля измерялся сотнями тонн – не это было причиной такой медлительности. Если бы даже гравитация отсутствовала, корабль по-прежнему сохранял бы полный объем вещества с соответствующей этому объему инерцией, и привести все это вещество в движение или, если оно сдвинулось с места, – остановить, было бы не менее трудно.
Неохотно, однако все быстрее и быстрее, шахта уходила вниз, и вскоре Девятый сжался в шероховатый серый булыжник, звезды припудрили небо, а Юпитер стал казаться мраморным шариком.
Джеймс Пэннер, подойдя к ним, по-свойски положил руку на плечо сначала Бигмена, потом – Лакки.
– Не угодно ли джентльменам отобедать со мной? Ведь в обзорном отсеке
– Благодарю! – в тон ему ответил Лакки. – Очень мило с вашей стороны – пригласить нас!
– Видите ли, Донахью явно не собирается этого делать, да и остальные смотрят на вас косо… Мне не хочется, чтобы вы чувствовали себя неуютно. Тем более, что путешествие будет довольно продолжительным.
– А вы, доктор Пэннер, не злитесь на меня? – довольно сухо полюбопытствовал Лакки.
– О нет! Ведь – помните? – я уже прошел вашу проверку!
Каюта Пэннера едва вместила троих. Как и все жилые помещения на аграв-корабле, она была более чем миниатюрна Пэннер вскрыл три банки чего-то концентрированного и неизбежного на всех космических кораблях. Для Лакки и Бигмена обстановка была почти домашней: запах разогреваемой пищи, стены, давящие на тебя, за которыми – безграничная пустота космоса и гул гиператомных двигателей, преобразующих энергию поля в направленное давление, а также питающих внутренности корабля. Гул этот нетрудно было представить как воплощение древнего понятия «музыки сфер».
– Теперь, – просипел Пэннер, – нам уже не свалиться обратно.
– То есть, мы свалимся на Юпитер? – уточнил Лакки.
– Да, хорошенькое такое падение с высоты пятнадцать миллионов миль. Как только мы наберем приличную скорость (чтоб уж падать так падать), перейдем на аграв-режим.
Пэннер вытащил из кармана часы, легко сжал их, и на циферблате вспыхнули цифры, очерченные вспышками красной дуги.
– Уже так скоро?
– Да, не заждемся. Пэннер положил часы перед собой. Некоторое время ели молча, затем инженер вновь взял часы в руку – Остается меньше минуты. Все произойдет автоматически. – Хотя он старался выглядеть невозмутимым, рука слегка дрожала. – Внимание!
И наступила тишина. Полная. Исчез шум двигателей. Вся необходимая энергия поступала теперь от гравитационного поля Юпитера.
– Эй, на носу! – крикнул Пэннер. – Потрясающе! – Он отложил часы в сторону и теперь на его широком, некрасивом лице была не только сдержанная улыбка; на нем еще можно было прочитать гордое: «Вот сейчас мы действительно на аграв-корабле!»
Лакки тоже улыбнулся.
– Мои поздравления! Я рад, что нахожусь на борту в такой момент!
– Еще бы! Вы, надо сказать, здорово потрудились для этого! Бедный Донахью!
– Извините, что мне пришлось так сурово обойтись с ним, но иного выхода не было. – Лакки стал серьезным. – Я во что бы то ни стало должен был попасть сюда.
Пэннер очень внимательно посмотрел на него.
– Должны были?
– Именно – должен был. Потому что, вне всяких сомнений, шпион находится здесь – на корабле.
10. В сердце корабля
Пэннер удивленно уставился на Лакки.
– Почему?
– Сирианцам наверняка не терпится узнать, как ведет себя корабль в космосе. И если их метод шпионажа до сих пор ни разу не дал осечки, то отчего бы не продолжить его здесь?