ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах
Шрифт:
— Сосчитай, что там есть, — считай давай!
Предмет оказался бумажником. Ланарк яростно швырнул его обратно через ноги Римы. Водитель взял бумажник в одну руку и проревел:
— Две сотни фунтов! За четыре дня работы. Все время перерабатываю, но существо хорошо платит за сверхурочные. Даю половину, если нарисуешь свою девушку голой, идет?
— Я не художник, и нам нужно в Унтанк.
— Брось, что ты там забыл! Имбер — вот место что надо. Яркие огни, стрип-клубы, шведский массаж, работы для художника — по горло и выше. В Имбере для каждого найдется дело. Я вам там все покажу.
— Я не художник!
— Берите, ребята,
— Ты в самом деле можешь себе это позволить?
— Вы видели мой бумажник. Я могу себе позволить все, что захочу, так?
— Вот бы мой бойфренд был хоть немного на тебя похож!
— Я такой человек: если чего захочу, то не забочусь, во что это обойдется. Плевать на последствия. Один раз ведь живешь, верно? Поехали в Имбер.
Рима крикнула со смехом:
— Я тоже отчасти такая!
Ланарк взревел:
— Мы едем в Унтанк! — но водитель и Рима словно бы его не слышали.
Покусывая суставы пальцев, он опять отвернулся к окну. С обеих сторон стремительно неслись потоки легковых машин и грузовиков, с загадочными трафаретными надписями: КВАНТУМ, ВОЛСТАТ, КОРТЕКСИН, АЛГОЛАГНИКС. Водителю как будто нравилось демонстрировать свою удаль, обгоняя их. Ланарк гадал, когда будет поворот на Унтанк и удастся ли уговорить водителя там остановиться. И еще: если машина остановится, ему придется выйти первым, поскольку он сидит ближе к дверце. Что, если водитель увезет Риму? Может, она только об этом и мечтает. Она вроде бы вполне счастлива. Ланарк задумался, не сошла ли она с ума из-за беременности и утомления. Он и сам был вконец измотан. Перед тем как он уснул, его последней отчетливой мыслью было: что бы ни случилось, ни в коем случае нельзя заснуть.
Проснувшись, Ланарк поразился окружавшей его тишине и не сразу понял, где находится. Грузовик стоял на обочине, и в кабине, справа от Ланарка, шел спор. Водитель рявкнул со злостью:
— Тогда выкатывайся!
Рима спросила:
— Но почему?
— Оглянуться не успеешь, а ты уже передумала, так?
— Насчет чего?
— Выкатывайся! Я вас, сучек, насквозь вижу.
Ланарк проворно распахнул дверцу:
— Да, мы выходим. Спасибо, что подбросили.
— Ты бы поберегся, приятель. С ней, того и гляди, попадешь в беду.
Ланарк выбрался на обочину и помог выйти Риме. Дверца захлопнулась, и автоцистерна с грохотом умчалась, превратившись в огонек среди других отдаленных огней. Рима сказала, хихикнув:
— Ну и чудила. Похоже, он не на шутку расстроился.
— Ничего удивительного.
— О чем это ты?
— Ты с ним заигрывала, и он принял это всерьез.
— Я не заигрывала. Я старалась быть вежливой. Он лихач.
— Как чувствует себя малютка?
Рима вспыхнула.
— Ни на минуту не дашь мне об этом забыть, да?
Она быстро зашагала вперед.
Дорога шла между двумя широкими плоскими насыпями. Внезапно Рима спросила:
— Ланарк, ты заметил, что транспорт движется не так, как раньше? Только в одну сторону.
— А раньше в обе?
— Конечно. Всего-то минуту назад. Что это за шум?
Оба прислушались. Ланарк отозвался:
— Гром, наверное. Или самолет.
— Нет, это приветственные крики толпы.
— Пойдем вперед, там узнаем.
Впереди явно творилось
и Рима наконец остановилась, зажимая ладонями уши и мимикой показывая, что дальше не пойдет. Ланарк сердито нахмурился, но в таком шуме думать было невозможно. Он напоминал звериный или даже человеческий крик, но только машины могли произвести это оглушительное урчанье и воркотанье, вопли, вздохи, рев, клекот, визг, брюзжанье, жалобы. Звук переместился под землю, которая мучительно задрожала у них под ногами. По-прежнему зажимая уши, Рима повернулась и припустила обратно; Ланарк, чуть помедлив, охотно последовал за нею.
К очереди пристроилось еще множество машин, водители которых стояли на дороге, поскольку грузовики давали убежище от шума. Молодой полисмен с фонарем обращался к группе водителей, и Ланарк потянул Риму за рукав, предлагая остановиться и послушать. Полисмен говорил:
— На повороте на Унтанк автоцистерна врезалась в грузовик, перевозящий груз от «Алголагникса». Никогда ничего подобного не видел: нервная сеть, раскиданная по полосам, словно здесь играли в футбол мячами, наполненными кровью. И так отчаянно визжит, что вот-вот раскрошится асфальт. Известили совет, но когда они разберутся с этим месивом, одному богу известно. Понадобятся дни, а может, и недели. Если вам нужно в Имбер, то поезжайте кругом, через Нью-Камбернолд. А если в Унтанк, то попрощайтесь с этой мыслью. Кто-то задал вопрос о водителях.
— Откуда мне знать? Если им повезло, то погибли при столкновении. Без защитной одежды ближе чем на шестьдесят метров туда не подойти.
Полицейский пошел прочь, но Ланарк тронул его за плечо:
— Можно с вами поговорить?
Посветив им в лица фонарем, полицейский резко спросил:
— Что это у вас на лбу?
— Отпечаток большого пальца.
— Что ж, чем могу помочь, сэр? Давайте быстрей, мы сейчас очень заняты.
— Мы с этой леди направлялись в Унтанк…
— Не может быть и речи, сэр. Дорога перекрыта.
— Но мы идем пешком. Можем и в обход.
— Пешком?
Полицейский потер себе подбородок и наконец сказал:
— Существует старый пешеходный тоннель. Он не используется уже несколько лет, но, насколько мне известно, официально считается действующим. То есть не заколочен досками.
Полицейский повел их по траве к темному пятну на стене обрыва. Оказалось, что это прямоугольная дверь, в восемь футов высотой, полускрытая тяжелыми гирляндами плюща. Полисмен посветил внутрь фонарем. Пол, занесенный опавшей листвой, наклонно уходил в темноту. Рима заявила твердо: