Lapides vitae. Изумруд Меркурия
Шрифт:
Кинув сумку с вещами на кровать, и, переодевшись в шорты и футболку, я спустился в столовую, где уже был Димитрий. В майке и спортивных штанах он выглядел уже не так солидно, как весь прошедший день, но все-таки грозно из-за мускулистых рук.
– О, пришел. Ты что будешь есть? – спросил он, нажимая кнопки на кухонной панели.
– А что есть? – я сел за стол.
– Та-а-ак, – протянул мужчина, заглянув в холодильник. – Котлеты – куриные и свиные, картофель трех видов…
Дальше началось перечисление знакомых и незнакомых мне блюд. На пятой минуте оглашения меню я остановил
– Там что, вместо еды список всех блюд мира?
– Нет, я говорю о том, что можно из продуктов приготовить, – он задумался. – Впрочем, у меня сейчас нет ни настроения, ни сил что-то делать, потому, давай, я облегчу тебе выбор.
Он поставил передо мной тарелку с картофельным пюре и двумя куриными котлетами, миску с салатом из свежих овощей.
– Какой сок пить будешь? – спросил он.
– А что, здесь выбор не облегчаешь?
– Ну, у нас все-таки демократия, – усмехнулся он. – Так какова воля народа?
– Апельсиновый буду, – буркнул я.
– Хозяин – барин, – мужчина достал пару апельсинов и, очистив, бросил их в соковыжималку.
Себе он сделал омлет и плеснул кофе.
– Кофе в ночь? – удивился я.
– Мне он помогает успокоиться, а спать не мешает, – пожал плечами Димитрий.
Когда мы съели добрую половину ужина, в столовую вошла Инга.
– Что-то ты долго, – прокомментировал ее приход мужчина.
– С каких это пор тебя стали волновать мои временные передвижения? – она взяла запеканку из холодильника и подсела к нам.
– Занятия начинаются в пятницу, – обратилась она ко мне. – Уроки с десяти утра до шести вечера, семь дней в неделю. Каждые вторые суббота и воскресенье – выходные. Все уроки, кроме профильных предметов, а для тебя это – языкознание, литература и искусствоведение, проводятся сразу у семи человек. Ну, вроде бы все. Будут вопросы – обращайся.
– То есть, уроки у нас двенадцать дней, а потом – два выходных? – не помедлил я с вопросом, пытаясь переварить полученную информацию.
– Да, именно, – Инга насадила на вилку кусочек запеканки.
– А почему у меня профильный предмет искусствоведение? Профиль-то гуманитарный.
– Этого я тебе сказать не могу, так как программа обучения составляется в ОНИ.
Остаток трапезы мы провели в молчании.
После ужина я поднялся к себе и, включив телевизионную панель, чтобы заглушить гнетущую тишину, принялся разбирать вещи. На пустые полки шкафа я положил тетради с записями (некоторые свои идеи я предпочитаю хранить в таком виде) и разные мелкие вещицы. Хотел поместить одежду в гардероб, но понял, что вряд ли найду там место, потому что все было забито. Одежда, обувь – все было новое, и все было только для меня (не понимаю, как ОНИ узнали размер моих вещей). И все же, после некоторых усилий, мне удалось пристроить сумку.
Я вышел в комнату и сел на диван. На плазменном экране высветилось лицо ведущей.
– Режим чрезвычайной ситуации объявлен на Японских островах. Несколько часов назад сильнейшее землетрясение, повлекшее за собой разрушительное цунами, произошло близ острова Хоккайдо…
«Странно, что ученые не предугадали этого…»
– …Первым под удар попал японский город Вакканай, но благодаря подготовке японских властей к подобной ситуации, жертв удалось избежать. Цунами, вызванное землетрясением, достигло острова Сахалин, входящего в состав Российской Федерации, а так же материковых берегов России. Напоминаем, что это уже шестой случай землетрясений в мире за три дня. Чего нам ожидать дальше? Репортаж Кима Ларенса.
На экране стали появляться кадры, сделанные в Японии сегодня: деревья, вырванные с корнем, дома, а точнее то, что от них осталось, несчастные лица людей…
Оставив программу разговаривать с пустой комнатой, я вышел на балкон. Спать совершенно не хотелось, хотя усталость чувствовалась очень сильно. Может быть, это из-за часовых поясов, а может – из-за пережитых сегодня эмоций.
Тихий треск цикад разлетался над деревьями, ветер играл с листьями пальм, где-то пронзительно кричала птица – вот и все ночные звуки острова. Ни тебе лязга вагонов, ни шума машин, ни крика людей. Невозможно было поверить, что в постиндустриальном мире остались места, пусть и искусственные, настолько непохожие на город.
Но природные звуки навевали тоску. Я снова вспомнил о родителях, представил их лица в тот момент, когда записка будет прочитана. Сейчас отдал бы все, чтоб вернуться в день, когда согласился идти в бар, и уговаривал, уговаривал бы маму. Не пустила бы? У меня есть еще и отец. Как же я забыл о нем тогда?! Он-то находит с мамой общий язык. Теперь все казалось так просто, но… невозвратимо. Не вернуть того момента, когда злость пересилила здравый смысл, и я, нарушая добрый десяток законов, ринулся в этот чертов бар! Что же будет теперь?
В носу неприятно защипало, и я постарался отогнать мысли о родителях. Далеко они не ушли, но немного все же отступили.
В нескольких сотнях метров – и с левой стороны, и с правой – над лесом поднимались освещенные крыши домов других учеников. Интересно, кто они?.. Хотелось как можно быстрее познакомиться с ними, хотя бы для того, чтобы проводить время не в одиночку.
Впереди высилась гора, закрывающая часть неба. Не такая уж она и низкая, как говорила Инга. Где-то у ее подножья стояла школа, которая была готова принять нас уже через пару дней. Сложно будет, или легко?
«Какая разница? – подумал я. – Ты хотел обучаться здесь, теперь не ной…»
Я оперся локтями о перила и продолжил смотреть на звездное небо.
Из комнаты донесся звон, оторвавший меня от размышлений.
«Кто это?» – была первая мысль.
Я взял панель в комнате и, вернувшись на балкон, открыл видео-звонок. Я уже догадывался, кто это звонит, и собирался ринуться в объяснения и извинения, но…
– Васнецов! Что это значит?! – раздался крик. – Где ты есть?! Да что же это такое! Я, ничего не подозревая, приезжаю домой, а тут меня уже ждет отец, приехавший чуть раньше, с запиской в руках! Что это значит?! – мама набрала в легкие воздуха. – Мы с отцом, значит, договорились прилететь домой на неделю раньше, чтоб сделать тебе сюрприз, а сюрприз ожидает нас!