Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся
Шрифт:
— И еще кое-что, молодой человек, — хитро улыбаясь склонился ко мне престарелый ветеран. — Лопасть в музей верните. Господин Джанджи очень просили не тянуть.
А у самого рожа хитрая-хитрая. Вот ведь, блин, проныра! Придется возвращать. Надо еще подумать — как.
Откланявшись, мы вместе с Тямом мы вышли наружу.
— Будет у меня новая лодка, — довольно помахал Тям подписанным страховым свидетельством. — Пошли, это дело надо обмыть!
И мы пошли.
Сидя в заведении Пераварти я разглядывал пачку документов и надеялся, что я об этом не пожалею.
Тям
Тям молча принес две стопки с очевидно высокоградусной желтоватой жидкостью, поставил стопку передо мной.
Молча мы выпили, крякнули стукнули стопками по столу. Мне с Тямом было легко. Не заносчивый, простой, как те сибирские парни, рядом с которыми прошла моя прошлая жизнь. Не практик, и не комплексует, ценит себя таким какой он есть. Живет своей полной жизнью. Ну, почти полной, ведь выкуп за его невесту мы похоже, потеряли с концами.
И я принял единственно верное решение. Так сказать, соответствующее широте моей подселённой в это тело души.
— Держи, Тям, — сказал я протягивая ему сертификат на уничтожение чудовища. — Сыграй свадьбу. Пераварти и так тебя заждалась.
Тям медленно взял в руки лист сертификата, нахмурившись прочел обозначенную в нем сумму. Не рад, что ли?
Тям озабоченно почесал подбородок и вдруг пробормотал:
— Сейчас, друг, подожди!
Он умчался в глубину дома чем-то громыхал там, а потом вернулся с обрывком бумажного свитка, покрытого рукописными иероглифами.
— Во, нашел в одном кладе, на острове. Тебе, наверное, пригодится.
Чан не зря хорошо в школе учился и смог разобрать скорописные знаки заглавия «Взгляд мечника». И первый столбик: «Путь воина меча, до синего света поднявшегося…»
Фига се! А вот это реально пацанский подгон!
— Ух ты, Тям! Ничо се! Вот, это спасибо!
— Да ладно, чо там. Ты лучше на свадьбу приходи! Есть у тебя девушка?
— Есть… — медленно отозвался я. Черт, а ведь у меня даже не одна, наверное, если непредвзято посмотреть. А самое фиговое, что я только сейчас о них обеих вспомнил.
Чувствую я — придется мне за это поплатится сполна…
Счастливая Пераварти кланялась мне вслед, когда я уходил. Я шел и чувствовал себя удаляющимся в закат без гроша в кармане благодетелем народным, заступником сирых и убогих. Чувство было освежающим и где-то даже бодрящим.
Хрен, с ней — с наградой. Денег я еще добуду. А вот чувствовать себя живой легендой куда интереснее.
Если честно, на свадьбу я не собирался, хотя Тям позвал и Пераварти настаивала. Не мое это все. Но Сян, разобиделась на меня, за эти два дня проведенные без ее профессионального присмотра, и я решил, что свадьба, чужая естественно — это неплохой способ вернуть отношения на прежний уровень. Собирались мы начали вдвоем, а потом ей позвонила Дзянь, и Сян передала мне трубку.
— Хочу! — затараторили в ухе. — Хочу на свадьбу тоже! Никогда не была на свадьбах!
— Ну… Там положено с сопровождающими — уговаривай Янсена, — предложил я.
Стоит ли говорить, что Янсен, вроде бы собиравшийся Дзянь сопровождать предусмотрительно сбежал на работу, у него там серваки попадали и пришлось идти без него. Втроем. Под ручки. Впрочем, нам слова дурного никто не сказал.
— Ну, у них так принято, чтоб по две, — услышал я в шумной толпе.
У кого у них? Что принято? Загадка…
Подарили цветы счастливой невесте и непотопляемые часы жениху.
А потом, уже после храма на огромном плоту в заливе, заунывной свадебной музыки исполняемой смычком на одной струне, запаха благовоний, и взаимных клятв на фоне заката, когда все девчонки просто рыдали, мы переместились в заведение Пераварти поближе к еде и танцам.
И вот там, уже за свадебным столом, Тям поднес мне потертую пластиковую коробочку, в такой, кажись, крючки держат.
Я открыл коробку. На дне лежал мой синий шаодань, взятый с боем на веранде пентхауза Янсена. А рядом мерцала зеленым каменная блесна на крупном крючке, пробившим кость нижней зубастой челюсти какой-то небольшой рыбы.
— Мы нашли их, — негромко проговорил Тям, глядя на то, как Пераварти управляя сонмом подружек распределяет горячее по длинному столу. — Неделю ныряли, и нашли. Труп мурены и вот это. Меч мы уже подбросили в музей.
— Подбросили?
— Что, хотел бы это видеть? — усмехнулся Тям. — Подбросили. Наняли банту, замотали меч в брезент, заехали прямо на территорию и в сквере перед центральным входом скинули. Видел бы ты рожи охранников!
— Да-а, вот так и проходит мимо все веселье, — почти искренне усмехнулся я.
— Ничо, приятель, тебе ли жаловаться? И мы с тобой еще повеселимся! На твоей свадьбе, а? Или может — сразу.на двух? Говорят, у вас цианутых так принято?
И весело захохотал.
Я сунул пальцы в коробочку, взял кость, нижнюю челюсть с засевшим в ней крючком и мерцающим камнем на звене маленькой цепи на другом конце крючка.
— А это что? — проговорил я ощущая в камне мощнейшую концентрацию ци недоступного мне уровня.
— А это и есть, Белут-Нага-Лаут… — негромко сказал Тям. — Да-да. То, что от него осталось. Это был маленький детёныш мурены, однолеток, вот такой, самое большее, — и Тям показал рыбацким размахом рыбку длиной чуть более метра.
— А вот это, — Тям показал на мерцающую зеленым каменную блесну, — сделало из него воттакенного дракона, когда маленький угорь заглотил блесну на этом крючке. Ох, хотел бы я взглянуть на этого рыбака, что ходит на рыбалку с такими крючками. Чтобы в торец ему живительных люлей прописать.
Хм, желание вполне понятное. Но, как бы нам самим этот неведомый и невероятный рыбак в торец не прописал при встрече. Но, говорить я этого не стал.
— Парни сказывают, что видели там на глубине еще кого-то, — добавил Тя. — Непонятно кого, в водолазных скафандрах, у наших таких нет. Чего они там рыскали не понятно, но бочку-то мы так и не нашли…