Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся
Шрифт:
Да, бочка особой тяжести, блин. Это может быть серьезно.
— Тям! — крикнула в этот момент Пераварти со своего конца стола. — Хватит байки травить, у тебя свадьба!
И конечно, она была права на все сто процентов. Нужно свадьбу играть! А жуткие байки мы потравим потом. А пока, свадьба!
Мы вкусно ели, хорошо пили. Потом начались медляки, и, конечно же, именно Дзянь меня потащила на танцпол.
— Так, руку сюда, эту — сюда! — скомандовала она, настойчиво опустив мою ладонь на талии значительно ниже позволенного.
Чертовка
— Дзянь, дорогая, тебе не кажется что ты привлекаешь слишком много внимания?
— Тебе не нравится?!
— Нравится, но прекрати — люди же смотрят.
— Ясно, опять боишься, что подумает Сян! Я не против, позовёшь и её, только позже.
Ну, а потом я танцевал с Сян — да уж, мы тогда были близки как никогда раньше.
— Нога не болит? — в какой-то момент прошептала она.
— Болит, — признался я. — Но к чему это?
— Надо же… а ведёшь так уверенно. Ты когда научился? В школе были занятия?
Опять «в школе»… ну неужели я до сих пор для неё едва проснувшийся школьник? Конечно — где-то я этому всему научился, смутно припоминаю, что практика медляков из прошлой жизни у меня имелась. Но я ответил просто и вполне честно:
— Нет, я просто стараюсь не испортить момент.
— Ну… не испортил, да уж.
Когда я отдыхал за столом от танцев, разминая разболевшуюся мышцу на ноге, ко мне подошла невеста и сказала:
— Мой дед хочет с тобой познакомиться.
— Конечно, — вскочил я. — Кончено!
Это же тот дед, что умеет рисовать оживающие картинки на человеческой коже! Там была какая-то ци-содержащая краска, и воплощение страстного желания человека, даже не способного к искусству шаоданей. Я уже слышал об этом странном ремесле за этим столом. Каждый норовил рассказать мне байку, как пару лет назад, здесь всей пристанью ловили здоровенного черного коня, сбежавшего с картины нарисованной дедом Пераварти.
Меня уже ждали.
— Я большой поклонник вашего таланта, почтенный. Я обязан ему жизнью, — поклонился я, при встрече седому старику ожидавшему меня в своей мастерской в глубине дома, куда едва доносился шум праздника, зато отлично слышен плеск волн о сваи под полом.
— Ах, оставьте почтенный Чан Гун, — махнул рукой старик. — Я просто скромный живописец, оказываю нуждающимся скромное вспомоществование, по мере сил, а вы муж великолепнейших качеств, человек действия, и слава ваша разнеслась по всему побережью. Вы спасли супруга моей внучки, это ли не деяние достойное восхищения?
— В этом достойном восхищения деянии ваш вклад оказался ключевым, — ответил я. — И не признать этого я не могу.
— Признание, такого рода, согревает мое старое сердце, — поклонился мне старик. — И я хотел бы отблагодарить вас за участие в судьбе моей семьи.
— Даже не знаю, — удивился я — Мне не хотелось бы отягощать вас подобным образом!
— Да бросьте, — засмеялся
— Меч, — внезапно для себя ответил я. — Пусть, это будет меч.
Я не думал ни о чем таком. Не хотел я себе никаких рисунков или тату. Откуда это выскочило? Словно это малыш Чан, восторженный школьник очнулся.
И дед-художник нарисовал мне меч.
А что в остальном сказать об этой свадьбе? Свадьба была… Ну, свадебная такая. Мне все эти ритуалы и игры с похищением и выкупом, поеданием лапши на скорость и алкогольным армрестлингом не слишком близки, это девчонки от всего этого котятами пищали. Я же отбыл роль почетного гостя и убыл с дамами под обе руки, когда солнце уже давно закатилось, и только факел Потока озарял ночное небо. Девицы щебетали, я старался не хромать. Романтика.
Посадили на рынке Дзянь на такси, а сами пошли до дома пешком. Вошли через заднюю дверь, было слышно, как бабуля гремит кастрюлями на кухне. Тихо поднялись по темной лестнице к себе на этаж. Сян открыла дверь к себе в комнату, задержалась на пороге обернувшись. В полутьме влажно блестели ее глаза и я ясно понял, что это приглашение.
Но, стоило мне шагнуть к ней, как меня встретила ее ладонь, упершаяся мне в грудь.
— Я знаю, чем ты занимался все это время, — произнесла Сян. — Пераварти мне рассказала. Я очень тронута и горжусь тобой за то, что ты отдал им свою награду. Именно так и должен поступать мой прекрасный принц. Но я не смогу забыть то, что меня с тобой в эти дни не было.
Она поцеловала меня в лоб, отступила спиной в свою — когда-то мою комнату, и закрыла передо мной дверь.
А я остался снаружи, перед этой дверью, дурак дураком.
Твою ж дивизию!..
Вот что я должен был ей сказать? Что не хотел, чтобы она переживала? Что есть вещи, которые мужчина должен делать сам?
Вот такие зайчики с котятами. Не судьба мне, что ли?
И я отправился спать в свою постель — один. В голове крутился назойливый голос Надзирателя Ди: «Слишком ты торопишься…»
А через пару дней, нас вызвонила Дзянь. Срывающимся от восторга голосом, она потребовала немедленной встречи, или она за себя не отвечает:
— Это просто невероятно, удивительно, потрясающе, вы должны это видеть!
И она потащила нас с Сян в музей Катастрофы. Я с некоторой дрожью вступал под сень сего почтенного заведения, ведь я уже обнес его разок. Хотя рожу мою не должны были срисовать, но — мало ли…
Но никто не бросался на меня, вязать и уводить под белы руки в узлище, и мы спокойно прошли к центральному экспонату в главном зале. По всему было видно, что экспонат только появился в музее, но вокруг него уже собралась практически непроходимая толпа.