Ласковый голос смерти
Шрифт:
— Ну и славно.
Он поколебался. Встречались ли мы? Я попыталась вспомнить, как его зовут. Иен? Нет, не то… Дэйв? Саймон? Проблема заключалась в том, что я порой неожиданно встречала людей, которых знала по работе, не как коллег, просто видела раньше их лица в том или ином деле, хотя никогда с ними не разговаривала, да и не могла.
Он положил ладонь мне на плечо.
— Мне просто показалось, будто вы заблудились, — мягко проговорил он.
Рука лежала на моем плече, теплая и твердая. Мне вдруг захотелось к нему прислониться, показалось, будто я первая завела разговор. Я понимала, что подобное прикосновение странно и неуместно, несмотря
— Нет, — вырвалось вдруг, словно раньше нечто удерживало меня от ответа. — Я не заблудилась. Вовсе нет. Я просто…
— Как вас зовут? — спросил он.
— Аннабель, — ответила я. — А вас?
Рука его соскользнула с моего плеча, и я вдруг ощутила пробежавший по телу холодок. Люди вокруг спешили домой, неся пакеты с покупками и кутаясь от пронизывающего ветра. Похоже, я начала приходить в себя. Слышался шум, чьи-то разговоры, из парикмахерской по соседству со смехом вышли две пожилые женщины, набрасывая на новые прически прозрачные капюшоны от дождя.
— Эд, — сказал он. — Меня зовут Эд.
У него были темно-зеленые глаза. Я не могла вспомнить, когда в последний раз смотрела кому-либо в глаза и обращала внимание на их цвет. Если спросить, какого цвета глаза у моей матери, Кейт, Сэма Эверетта, — я не сумела бы точно ответить. Но его глаза были зелеными.
— Не похоже, — сказала я.
— В смысле?
Тон его голоса изменился, проявились подозрительность и настороженность. Мне это не понравилось — как будто меня подвергли некоему испытанию и я его не прошла.
— Не похоже, что вас действительно так зовут.
Он рассмеялся, показав зубы:
— Уверяю вас, меня именно так и зовут.
— Эд, — сказала я.
— Совершенно верно, — кивнул он. — Вам стоит запомнить.
— Да, — ответила я. — Что ж, завтра я сюда все равно вернусь.
— Да. Увидимся завтра на этом месте.
— Хорошо, — кивнула я.
Кажется, он сказал что-то еще, но я не запомнила.
Спустя несколько минут или, может быть, час — а может, и целый день — я вновь оказалась в своей машине на парковке и включила двигатель. Работал обогреватель, и в салоне было тепло. Я посмотрела сквозь лобовое стекло в темноту, на почти пустую стоянку. Вокруг не было ни души. Я взглянула на часы — они показывали шесть. Во сколько я вышла из похоронной конторы? Казалось, миновало всего несколько секунд, хотя я прошла пешком до парковки, села в машину, завела двигатель, а потом еще чего-то ждала. Время словно ускользнуло сквозь пальцы.
— Странно, ничего не скажешь, — проговорила я вслух.
Казалось, будто я медленно просыпаюсь — как бывает, когда лежишь в постели посреди ночи и вдруг понимаешь, что не спишь, но лежишь на собственной руке, которая онемела и как будто принадлежит кому-то другому, и приходится ждать, когда она вновь станет твоей. Именно так я чувствовала себя. Но мне было хорошо, тепло и уютно.
И я поняла, что это значит. Я только что встретила ангела.
Колин
Днем позвонил Вон и сообщил, что Одри у своей матери.
К счастью, я удержался от вопроса, с чего он решил, будто мне это сколь-нибудь интересно. Я уже закончил с работой и собирался уходить, когда позвонил он. До колледжа мне нужно было успеть в «Ко-оп»,
— Ее не оказалось дома, — с мальчишеским энтузиазмом тараторил Вон. — Она вовсе меня не игнорировала, просто уехала к матери. Она сказала, что говорила мне об этом, но я, похоже, ее не слушал.
— Или просто забыл, — услужливо добавил я, думая, что у него, вполне возможно, действительно начинается нечто вроде раннего склероза.
— Так или иначе, я решил тебе позвонить, чтобы ты знал, — сказал он. — Ты же наверняка беспокоишься.
Я сделал вид, что не заметил легкого сарказма.
— Нашел кольцо?
— Да, — ответил он. — Теперь размышляю, когда лучше сделать ей предложение. Как думаешь?
Нашел кого спрашивать. Как будто я имею хоть малейшее понятие о таких делах.
— Можешь куда-нибудь с ней поехать, — сказал я. — На выходные или еще как-нибудь.
— В Уэстон-сьюпер-Мэр? — спросил он.
— Нет, не в Уэстон-сьюпер-Мэр. Куда-нибудь поромантичнее. В Париж или Брюгге. А может быть, даже в Рим.
— Рим? — переспросил он, будто я предложил ему отправиться в Сибирь. — Пожалуй, эту экзотику я приберегу для медового месяца.
— Вон, — сказал я, — мне в самом деле надо идти.
— Извини, старина. Я тебя задерживаю?
— Увы, да.
Он положил трубку, и я поехал домой мимо супермаркета, чтобы купить разных мелочей. А потом случилось одно из тех сладостных стечений обстоятельств, из-за которых я порой думаю — не направляет ли меня некая высшая сила? Я вышел из «Ко-опа», намереваясь немного подождать неподалеку, — вдруг попадется кто-то новый, кто-то многообещающий среди недавно понесших утрату? И тут появилась она — женщина, которую я видел в очереди к кассе во вторник вечером. И хотя всего два дня назад она не казалась готовой, сегодня выглядела именно так. Наблюдая за ней, я почувствовал, как по моему телу пробежала та особенная дрожь, которая более чем убедила меня: да, она следующая.
У нее была сумка, нечто вроде холщового мешка грязно-коричневого цвета, на шнурке через плечо. Сумка выглядела тяжелой. Сперва я не мог сообразить, чем так привлекла меня эта сумка, а потом понял — точно такая же была у Хелен, ее школьная сумка, испещренная заметками, подписями и рисунками фломастером, с круглым значком кампании за ядерное разоружение и еще одним, побольше, с надписью «Свободу Манделе», под которой какой-то шутник подписал: «С каждой покупкой».
В последний год в гэвистонской средней школе я обзавелся своего рода подружкой. Она пришла к нам в шестом классе, так как в ее прежней школе старших классов не было. Сперва я вообще не обращал внимания на уверенную в себе девушку, которая без проблем обзаводилась друзьями. Она легко вливалась в любую компанию, каждые выходные развлекалась, а всю оставшуюся неделю это обсуждала.
Мне неплохо жилось и без подобных сложностей.
Однажды в пятницу я шел из школы домой. Уже стемнело, — видимо, дело было зимой. Хелен шагала в полусотне ярдов впереди, но меня она совершенно не интересовала. Кажется, сперва она шла вместе с подружкой, а потом они распрощались и та свернула на другую улицу. Хелен продолжила путь, и я слегка притормозил, не желая сокращать расстояние между нами.
На вершине холма она пересекла дорогу и скрылась в переулке, уходившем за развлекательный центр и снова выныривавшем на Ньюарк-стрит. Переулок освещался единственным фонарем посредине.