Ласковый голос смерти
Шрифт:
Я совершенно не разбирался в сложных отношениях между полами — в позах девушек, их движениях и жестах. Я знал лишь одно: понять, нравишься ли ты кому-то, можно по его поведению в твоем присутствии.
Для Хелен это был последний школьный день. Экзамены закончились, и теперь она могла провести остаток лета, загорая и бегая по магазинам, путешествуя с родителями и развлекаясь по вечерам с подружками. Сегодня мы в последний раз вместе идем домой, и сегодня мой последний шанс решить, что делать дальше.
— Позвони мне, — сказала она. — Можем встретиться, если захочешь.
— Или ты мне позвони, — ответил я, уже зная, что делать этого она не станет.
— Напиши свой номер на моей сумке, — сказала она, нашарив в холщовом мешке черный маркер и зубами
Мне ничего не оставалось, кроме как послушаться. С внутренней стороны клапана еще оставался чистый клочок, и она подложила под него ладонь, пока я выводил цифры, а за ними печатными буквами свое имя. Чернила расползались по ткани, и я подумал, сумеет ли она что-либо прочитать. Голова ее была совсем рядом с моей, солнце сияло в волосах. Я вернул маркер, и мы пошли дальше.
— Хелен, — сказал я, когда мы дошли до конца переулка.
— Гм?
Она остановилась и, полусонно прикрыв глаза рукой от яркого солнца, взглянула на меня.
Так и не придумав, что сказать, я ее поцеловал — мягко прижал к стене и поцеловал. До сих пор не знаю, чего я ожидал, но оказался не готов к ее реакции и, видимо, издал удивленное восклицание. Она встревоженно отодвинулась:
— Колин, все хорошо?
И я снова ее поцеловал, хотя все еще чувствовал неловкость. Я был намного выше, и мне пришлось неуклюже изогнуть шею.
Помню, когда все закончилось, я шел домой и чувствовал отнюдь не радость, а разочарование. Неужели это все? Горячее скользкое прикосновение чужого языка к твоему? Вкус мятной жевательной резинки и пива… Я едва не содрогнулся.
На последнем экзамене я не сумел получить высшую оценку, что закрыло мне дорогу в Оксфорд и Кембридж. Хелен я больше не видел. Естественно, она так мне и не позвонила, что, возможно, и к лучшему.
Разговаривая сегодня вечером с женщиной у входа в похоронную контору, я бросил взгляд на ее сумку и подумал — а вдруг найду под клапаном свое имя и телефонный номер, написанные печатными буквами расплывавшимся по холщовой ткани маркером?
Так или иначе, Вон вновь общается с Одри, и в их маленьком мирке все хорошо. Не знаю, решился ли он сделать ей предложение. Ради забавы пытаюсь представить, в какой обстановке он это сделает: опустившись на одно колено? В кино? Ныряя с аквалангом? Сидя вместе с ней перед телевизором на одинаковых складных стульчиках с разогретой в микроволновке едой на коленях?
Впрочем, я к ним чересчур жесток. Тот ужин оказался вполне съедобным, и я действительно рад за них обоих, несмотря на отважные попытки Одри со мной заигрывать. Наверняка не я один считаю ее кокеткой.
Мне не терпится увидеть завтрашний выпуск «Брайарстоун кроникл». Я куплю газету по пути на работу, а потом, надеюсь, будет время сесть в машину и почитать. Подозреваю, там найдется немало занимательного. А потом, конечно, нужно будет заняться новой подопечной. Газета не должна отвлекать меня настолько, чтобы я упустил шанс понаблюдать за новой трансформацией.
На мгновение возникает мысль: что, если я скажу Одри нечто… не вполне обычное и она решит пойти тем же путем, что и остальные? Естественно, я вовсе не собираюсь этого делать. Но порой кажется, будто мне чуть-чуть недостает опыта. Возможно, я не вполне осознаю, сколь исключительны мои способности. А может быть, я настолько к ним привык, что грань между тем, что приемлемо, а что нет, начинает размываться.
В любом случае я рад, что Одри жива и здорова. И кто знает — независимо от того, сделает ей Вон предложение или нет, — вероятно, мне представится шанс повторить попытку. Может, стоит в ответ пригласить их на ужин к себе домой. Интересно, какое впечатление произведет на них большая старая вилла эпохи короля Эдуарда? Полагаю, они удивятся, что я могу себе позволить такой дом. И естественно, никакой ипотеки — вся зарплата в полном моем распоряжении. А когда моя мать решит наконец занять свое место в мире вечного проклятия, в документах на собственность появится и мое имя.
«Брайарстоун кроникл»
Октябрь
После
Полиция Брайарстоуна подтвердила, что начинает расследование дела об убийстве, заведенного после обнаружения вечером во вторник и рано утром в среду в городе и его окрестностях еще двух тел. Дана Вилишчевина, 30 лет, родом из Сербии, проживавшая на Хоторн-кресент, Карнхерст, была найдена после того, как в редакцию «Кроникл» позвонила женщина и заявила, что знает, где еще есть трупы. Звонившая не назвала своего имени. По словам источника в полиции, обнаружена вторая жертва — Эйлин Форбс, 45 лет, проживающая на Оук-три-лейн, Брайарстоун. Мисс Форбс умерла всего за несколько часов до того, как ее обнаружили, но наш источник подтверждает, что ее смерть имеет непосредственное отношение к расследованию.
Мисс Вилишчевина работала в начальной школе при церкви Святой Маргариты помощницей преподавателя. Директор школы Бетан Дэвис сообщила вчера, что мисс Вилишчевина находилась в длительном отпуске по болезни.
«Мы ни о чем понятия не имели, — сказала она. — Я регулярно поддерживала с ней контакт, и казалось, она выздоравливает. Мы надеялись, что она скоро вернется на работу. Дети сегодня очень расстроены».
Перед учениками класса, где преподавала мисс Вилишчевина, выступили представители службы психологической помощи.
После обнаружения двух тел на этой неделе общее количество трупов, найденных в Брайарстоуне с начала года, возросло до двадцати шести. «Брайарстоун кроникл» запустила кампанию «Возлюби ближнего своего» с целью внушить гражданам важность заботы об одиноких и уязвимых членах нашего общества. Однако после телефонного звонка с предупреждением становится ясно, что возросшее число разложившихся трупов в Брайарстоуне не случайность и не следствие невнимательного отношения к ближним со стороны большинства граждан. В настоящее время полиция разыскивает человека, который, возможно, имел контакты со всеми умершими, в надежде выяснить, каким образом они встретили свою смерть.
Просим всех, у кого есть какая-либо информация, связанная со смертью Даны Вилишчевиной, позвонить в отдел происшествий управления полиции Брайарстоуна.
Не забывайте, еще не поздно проверить, как дела у ваших соседей!
По словам детектива-инспектора Энди Фроста, «долг каждого из нас — заботиться об одиноких. Среди нас живет множество социально уязвимых людей, и в свете последних новостей нам следует проявить сострадание, не бросая их на произвол судьбы».
Дана
Я прожила в этой стране немало лет, но никогда не считала ее своим домом. Я сбежала сюда от ужасов гражданской войны — мы слышали множество историй о солдатах, нападающих на города и селения на севере, и о том, что они там творили. Я собрала все накопленные деньги и купила билеты для своих пожилых родителей и себя. Сперва на пароме мы отправились на Сицилию, на берег которой высадились накануне Нового года. На острове царил хаос — люди пытались уехать дальше на север, в материковую Европу. Они платили водителям грузовиков, чтобы те взяли их с собой, или прятались в транспортных контейнерах, когда удавалось до них добраться.
Поступить так же мои родители не могли — мать тогда уже болела, она кашляла кровью и была очень слаба. Отец страдал сильным артритом и ходил с трудом. Мне казалось опасным хранить при себе оставшиеся деньги, так что я купила всем нам билеты на самолет, и на третий день нового года мы приземлились в Лондоне.
Аэропорт тут же закрылся из-за непогоды. Нас отвезли в лагерь для беженцев куда-то за город. Мать забрали в больницу, и на следующий день она умерла от пневмонии — ей не успели дать лекарства, которые могли ее спасти.