Ласточ...ка
Шрифт:
Приехала Тамара Павловна, и Вета не поняла, как оказалась на дорожке, ведущей к калитке. Ее как-то выпроводили так, что она не заметила. Только ощущение неприятное осталось. Тамара Павловна говорила без умолку. Вета только поняла, что к ним должен кто-то приехать.
Она вернулась домой. Поужинала отварной картошкой и сосисками. Легла спать. Прежде чем уснуть, решила к Ненашевым больше не ходить – Вета злилась на себя и была обижена на Лизу. За что конкретно, не знала.
Несмотря на решение, Вета за лето стала лучшей подругой Лизы. Точнее, она считала Лизу своей лучшей подругой. Что считала Лиза, никому не было известно. Лиза вообще редко проявляла эмоции. Даже Тамара Павловна привыкла к тому, что Вета постоянно околачивается в их
– Можешь оставить его себе, – сказала она Вете. Но комбинезон радости не принес. Вета под взглядом Тамары Павловны чувствовала себя воровкой, пойманной с поличным.
Осенью и Ненашевы, и Ольга Михайловна с Ветой вернулись в Москву. Жили они в разных районах, но Вета после музучилища, в которое поступила из-под палки, по воле и решению матери, ехала к Лизе.
Вета и квартире Ненашевых не переставала удивляться. Круглый пластмассовый стол на кухне, а не привычный «уголок». Огромная Лизина кровать, а не ее солдатская койка. Еще у Лизы были отдельный зеркальный шкаф и отдельная вешалка – красивая, деревянная, для каждой кофточки и юбки. У Веты с матерью были один шкаф на двоих и железные вешалки – четыре Ветиных, четыре Ольгиных. Зеркало тоже было одно на двоих – в прихожей. Вета разглядывала себя частями – сначала верх, потом вставала на стул и наклонялась, чтобы увидеть низ. У Ненашевых даже в ванной раковина была не как у всех, а переходила в столешницу. Но больше всего Вете нравилась Лизина корзинка для косметики. Плетеную корзинку и зеркало держал заяц – плюшевый. Корзинка была забита до отказа. Вета же пользовалась маминой заканчивавшейся косметикой – ссохшейся тушью, стертой до пластмассового ободка помадой, которую нужно было выковыривать из тюбика спичкой. Мазок – на щеки вместо румян, мазок – на губы. Еще у Лизы был набор кисточек: большая – для пудры, чуть поменьше – для румян, совсем маленькие – для теней. И специальная щеточка для расчесывания ресниц и бровей. Лиза красилась, а Вета сидела рядом и смотрела.
– Чего ты смотришь? – бурчала Лиза.
– Ты красивая, – искренне отвечала Вета.
– Иди лучше сосиски свари.
Когда не было родителей, Лиза ела нормальную, в понимании Веты, еду. Сосиски, картошку. Вета готовила. Только никак не могла привыкнуть к тому, что хлеб – длинные французские багеты – хранился в холодильнике, разогревался в микроволновке и резался на специальной дощечке. Лиза орала, что ее убьет мать, если на столе останутся полосы от ножа.
В один из дней Лиза сказала, что они устроят вечеринку.
Вета думала, что придут Лизины одноклассники, посидят и часов в одиннадцать разойдутся. Но пришли ребята – взрослые, уже студенты. Оказалось, что многие учились в Лизкиной спецшколе, только одним-двумя классами старше.
На Вету никто не обращал внимания. Она бегала за стаканами, тарелками. Суетилась. В короткие передышки чувствовала себя лишней – не так одета, не то говорит. Там была еще одна девушка. Пришла с Лизкиным знакомым. Вета ее сразу заметила – слишком не похожа на всех остальных. Из другого круга, как говорила Тамара Павловна про нее, Вету.
– Тебя как зовут? – Девушка подсела к Вете.
– Виолетта, – ответила Вета. Она не хотела общаться с этой девушкой, а хотела с Лизкой.
– А меня Снежана. Ты откуда?
– В смысле?
– Откуда приехала?
– Ниоткуда. Я – москвичка. – Вета говорила сдержанно-вежливо. Как говорила с ее матерью Тамара Павловна. Хотела поставить эту наглую девицу на место.
– Ну да, конечно, я тоже теперь м-а-асквичка, – засмеялась Снежана. – А ты с кем?
– Ни с кем.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Да чё ты такая дерганая?
Вета встала, взяла грязную тарелку и пошла на кухню. Снежана шла следом, прихватив со стола бутылку. На кухне, пока Вета мыла посуду, Снежана отхлебывала из бутылки и болтала.
Снежана «замутила» с Данилой. Вета догадалась, что это тот парень, который играл в преферанс. Теперь она живет на его даче. Там все круто. И Снежана его дожмет. Никуда он не денется. Снежана рассказывала Вете, как «своей», похабные анекдоты и делилась опытом – Вете пригодится. Лучшее средство от залета – марганцовка. Только сразу. Чтобы выкинуть – нужно париться в ванне с горчицей.
– Нормально я устроилась? – спросила Снежана. Вета согласилась – нормально. Она домывала посуду и плакала. Оттого, что Снежана считает ее «своей».
Было уже двенадцать, но никто не думал расходиться. Ребята играли в преферанс и смотрели кино. Вета так устала и хотела спать, что решила нарушить запрет на вход в спальню Тамары Павловны и Евгения Петровича и прикорнуть на краешке кровати. Вета легла и почти уснула, когда в спальню кто-то вошел. По голосам она поняла, что Лиза с каким-то парнем. Вета сделала вид, что спит. За ее спиной Лизка занималась любовью. Вдруг Вета почувствовала на себе чужую руку. Рука – мужская – лапала ее за грудь. Вета отодвинулась на край. Рука тянулась и поднимала ей юбку. Вета встала и выбежала из комнаты.
Утром она убрала квартиру, выбросила мусор. Лиза встала часов в двенадцать.
– А кто был тот парень? Вчера? – не выдержала и спросила Вета.
– Первый или второй? – спросила Лиза.
– А что, их было двое?
– Ну да.
– Тот, который в спальне?
– Рома. А что?
– Не надо с ним встречаться. Он и ко мне руки тянул.
– Ну и что?
Вета тогда решила больше никогда-никогда не общаться с Лизкой. Но пришлось – по воле обстоятельств. Лизка после школы поступила в престижный вуз, и Тамара Павловна и Евгений Петрович купили дочери по случаю поступления квартиру – однокомнатную, в соседнем доме. Вета перебралась жить к Лизе. Потому что в их квартире поселился Юрик-дурик.
У Ольги случился роман с Юриком-дуриком. Неожиданно для всех, даже для Юрика.
Наташе вдруг понадобились назад какие-то вещи – фотографии, шаль и, главное, ключи от квартиры матери, которые остались у Юрика. Наташа попросила передать имущество через сестру. Сама она видеть бывшего любовника не желала. Юрик привез фотографии на дачу. Ольга как раз пыталась повесить обвалившийся карниз. Юрик согнал Ольгу с табуретки и взялся за починку. Заодно вкрутил лампочку в люстру и натаскал воды из колодца.
Ольга держалась подчеркнуто вежливо. Ходила за ним по пятам и говорила: «Не надо». Правда, Юрика в том, что произошло, она не винила. Считала, что виновата Наташа, которая ради любовника переступила через родную сестру и племянницу. И то, что Юрик кинулся помогать, для Ольги было показательным поступком. Из вежливости она предложила ему поужинать и попить чайку – все-таки целый день работал не покладая рук.
Юрик, пока пил чай, огляделся, оценил ситуацию, решил зайти с другой стороны. Ему хватило мозгов не укладывать Ольгу в кровать в первый же день. Вместо этого он приехал на следующий день и починил забор. За две недели ухаживаний Юрик переделал все мелкие хозяйственные дела – покрасил скамейку, спилил старое дерево, покосил траву, сжег мусор, но считал, что Ольгу надо дожать. Дожимать решил навозом, которым он удобрил клумбы. Ольга стояла с осоловевшими от счастья глазами. Потом Юрик залез в багажник машины и достал рассаду – красные бегонии. Вечером после ужина Ольга предложила ему остаться.