Лавка ужасов
Шрифт:
И не какой-либо иной из известных Шаталову. Что-то от скарабея в нем определенно было, но формой тела он скорее напоминал скорпиона, а не жука. А челюсти… Такими огромными не могли похвастаться даже самые крупные жуки-олени в соседней комнате.
Покачиваясь на длинных лапках, жук поднял голову и несколько раз громко щелкнул своими гипертрофированными жвалами.
Словно откликнувшись на его призыв, из-под земли начали вылезать другие жуки.
Некоторые из них были даже крупнее первого. Костя в немом восторге наблюдал за возней насекомых, не замечая, что те, в свою очередь, как один, глядят на него.
– Перед вами Coleopterus Rodinis1, - с гордостью произнес профессор.
– Три года упорного труда, результатом которого стал Аполлон среди насекомых. Вот здесь, - Родин взял с книжной полки потрепанную общую тетрадь, - я вел подробные записи о ходе эксперимента. Coleopterus Rodinis появился на свет в результате введения уже известному вам Scarabeus sacer генов Euscorpius carpaticus2 и Dynastes neptunus3. От последнего, кстати, ему и достались эти устрашающие челюсти.
Признаюсь, мне пришлось перелопатить настоящую гору литературы прежде, чем приступить к опытам.
– Но… - Костя нашел в себе силы оторваться от ящика с жуками и восхищенно посмотрел на Родина.
– Это же сенсация!
– О чем я вам и говорил, - стоя у окна, профессор машинально перелистывал страницы своего научного дневника.
– Сенсация, причем мирового масштаба. Многие занимаются выведением новых пород коров, лошадей, кур, уток, свиней и кроликов.
Но никто даже не задумывался над возможностью создания нового насекомого. Никто, кроме меня.
– Вы гений, профессор!
– вскричал Шаталов и совершенно по-детски захлопал в ладоши.
– Вы просто бог энтомологии!
– На вашем месте, юноша, я бы воздержался от столь смелых сравнений, - поправив очки, сдержанно заметил Родин.
– Никто не вправе оспаривать власть Творца. Не спорю, данный прецедент вполне сопоставим по значимости с тем, что имел место быть в начале времен. Но это еще повод ставить меня на одну ступеньку с Господом.
В отличие от Него, я работал с готовым материалом.
– Да, действительно… - смущенно пробормотал Костя.
– Это уж я перегнул палку.
– Одно лишь меня тревожит, - сказал профессор, отойдя от окна и положив тетрадь обратно на полку.
– Мои жуки родились и выросли в неволе, в то время, как остальные Господни твари являются в мир свободными. Продолжая держать их здесь, я фактически совершаю двойное предательство - по отношению к этим несчастным созданиям и к самому себе. Я не должен так поступать. Вы со мной согласны, Константин?
Костя еще раз заглянул в раструб. Жуки снова, как по команде, уставились на него и защелкали челюстями. Представив, как эти жуткие крючья впиваются в человеческую кожу, как струится из раны кровь, как гибрид упирается лапками, вырывая кусочек мяса, Костя отпрянул.
– Вы хотите выпустить их на волю?
– спросил он, тыча дрожащим пальцем в темный бок жучиного общежития.
– По-моему, это может плохо кончиться.
– Не стоит волноваться, мой юный друг, - Родин подошел к Косте и приобнял его за плечи.
– Мы ведь еще не до конца постигли их природу. Согласен, они проявляют к нам определенный интерес, но это ведь не дает нам права считать их агрессивными и опасными тварями. Я очень долго думал над тем, как можно это проверить. И, знаете, нашел-таки верное решение.
– Можно полюбопытствовать, в чем оно заключается?
– Нужно…
Роман Григорьевич достал из кармана кастет и с размаху ударил Костю в солнечное сплетение. Задыхаясь, Шаталов согнулся пополам. Следующий удар профессор нанес в затылок. Перед глазами у Кости заплясали разноцветные скарабеи. Он потерял сознание и упал.
Спрятав кастет, Родин присел на корточки, взял Шаталова под руки, с усилием оторвал его от пола и подтащил к черному ящику. Быстро вытащив предохранительную панель, Роман Григорьевич запихнул голову своего лучшего ученика в раструб и с силой надавил сверху. В этот момент Костя пришел в себя, но голова его плотно застряла в раструбе. Выбраться из намертво привинченного к столу колеоптерия бедный студент уже не мог. А плотные стенки контейнера превращали его крики в сдавленное мычание. Родин отпустил Костю и отошел в сторону. В ящике раздавалось сухое потрескивание панцирей. Одно за другим насекомые отрывались от земли, облепляя Костино лицо. В тот момент, когда первый жук вцепился жвалами в его щеку, Шаталов яростно забился, уперся руками в стенку колеоптерия и попытался освободить голову. Профессор снова достал кастет и изо всех сил ударил юношу по спине. Руки Шаталова бессильно повисли вдоль тела. В комнате раздавались теперь только сиплое дыхание Родина и мерный скрежет жучиных жвал.
Через полчаса возня в черном ящике стихла. Еще через десять минут Родин подошел с столу и проверил у Кости пульс. Шаталов был мертв. Профессор взял труп за ворот рубашки и начал трясти. Жуки со стуком попадали вниз. Родин вернул на место панель и потянул мертвое тело на себя. Голова Шаталова вышла из раструба на удивление легко. Это ведь теперь была не голова, а дочиста обглоданный череп, на котором лишь кое-где болтались ниточки плоти.
– Даже волосы съели, - ошеломленно прошептал энтомолог.
– Жаль парня. Но что поделаешь, наука требует жертв.
Из правой ноздри мертвеца вывалился окровавленный жук. Он сразу расставил челюсти и побежал по ковру к ноге Родина. Отшвырнув в сторону мертвого Шаталова, профессор схватил с полки увесистый том «Энциклопедии бабочек» и, бормоча слова извинения, бросил его на тварь.
Потом он взял отвертку, вернулся к столу и принялся отвинчивать от него громоздкий стеклянный куб.
Когда работа была закончена, Роман Григорьевич обеими руками обхватил колеоптерий. Напрягшись так, что проступили вены на шее, оторвал его от поверхности стола и, чуть не падая, понес к широко распахнутому окну. Поставив жучиный дом на подоконник, Родин присел рядом и отдышался.
– Свобода вида - превыше всего, - механически произнес он, резко подался назад и рухнул вниз, увлекая за собой черный ящик.
Профессор глубоко заблуждался, полагая, что ему удастся оторвать обывателей от фасолевого супа (хватает аж на три дня!) и макарон (вчера нашел один магазин, там дешевле на целых пятьдесят копеек!) и привлечь их внимание к проблемам насекомых. Энтомология была упомянута в газетах лишь как болезненное пристрастие безумного фанатика, натравившего на город завезенных бес знает, откуда жуков-убийц.
Самих насекомых (после того, как был обглодан труп Родина, они успели схарчить еще случившегося поблизости бомжа) очень быстро отловили и уничтожили.
ИНТЕРЛЮДИЯ ПЯТАЯ
Хранилище артефактов Тойвонена являло собой просторную комнату, в которой, помимо коробок с товаром, наличествовало множество стеллажей, шкафов и комодов - там находились вещи, не предназначенные для продажи.
«Как же мне повезло, - думала Ангелина, с интересом разглядывая экспонаты коллекции Эйнари - предметы, большинство из которых, по словам их хранителя, несли на себе отпечатки чудовищных трагедий.
– Всего пять дней прошло, а я уже допущена в святая святых».