Лайла
Шрифт:
Берега этого "моря" были далеко, но он разглядел, что здания и береговые сооружения уже были пригородными. Позади них уже не видать холмов, только серая промышленная дымка. Глянул на часы. Три тридцать. Ещё пару часов солнечного света. Видимо в Ньяк они доберутся ещё засветло. Яхте сегодня хорошо досталось.
Ураганный ветер, течение прибоя, а также естественное течение реки потрепали её изрядно.
И всё-таки вот и ответ на вопрос Райгела. Можно теперь расслабиться. Райгел просто танцевал от традиционного социально-биологического кодекса морали, которого наверняка сам и не понимал.
По мере углубления в эти вопросы Федр понял, что разделение этих статичных моральных кодексов весьма важно. По существу они представляли собой небольшие самодостаточные моральные империи, так же изолированные друг от друга, как и статические уровни, чьи конфликты они разрешали:
Во-первых, есть моральные кодексы, устанавливающие превосходство биологической жизни над неживой природой. Во-вторых, есть также моральные кодексы, провозглашающие превосходство социального порядка над биологической жизнью:
обычные нормы морали, запрещение наркотиков, убийства, прелюбодеяния, воровства и тому подобное. В третьих, есть моральные кодексы, устанавливающие превосходство интеллектуального порядка над социальным: демократия, суд присяжных, свобода слова, свобода печати. И наконец, есть четвертая Динамическая мораль, которая не является кодексом. Он полагал, что её можно было бы назвать "кодексом Искусства" или чем-нибудь в этом роде, но искусство обычно считается настолько побочным явлением, что такое название просто подрывает всю его важность. Мораль того "ведуна" у Зуньи и была Динамической моралью.
Получалось так, что статичные структуры, которые связывают и удерживают один уровень организации, часто на другом уровне организации вынуждены сражаться за своё существование. Мораль - это не простой набор правил. Это очень сложная борьба конфликтующих структур ценностей. Этот конфликт - то, что остаётся от эволюции. Новые структуры по мере развития приходят в противоречие со старыми. И каждый этап эволюции оставляет после себя ворох проблем.
Из этой борьбы между конфликтующими статическими структурами возникают концепции добра и зла. Таким образом, зло болезни, которую врач абсолютно морально должен искоренить, на более низком статическом уровне морали зародыша вовсе не является таковым. Зародыш прилагает моральные усилия, чтобы предотвратить собственное разрушение более низкими неорганическими силами зла.
Федр считал, что и большинство прочих противоречий ценностей можно проследить до эволюционных причин, и при таком анализе можно иногда выявить рациональную основу для классификации противоречий и найти им рациональноеразрешение. При структурировании морали по уровням развития сразу обретают форму всякого рода туманные и смутные идеи морали, которые витают в нашем современном культурном наследии. Примером тому является "порок". В эволюционной морали смысл этого слова вполне ясен. Порок - это конфликт между биологическим и социальным качеством. Такие вещи, как секс и пьянство, наркотики и табак обладают высоким биологическим качеством, то есть чувствуешь себя при них приятно, но они вредны по социальным причинам. На них уходят все деньги. Разрушается семья. Они представляют угрозу стабильности общества.
Подобно тому, что Райгел бросал ему в лицо сегодня утром, старая викторианская мораль. Она целиком и полностью находится в рамках этого кодекса, социального.
Федр считал, что сам по себе этот кодекс не так уж и плох, но он ведь никуда не ведёт. В нём не ощущается истоков и нет целенаправленности, а без этого он и есть то, что есть: безнадёжно статичен, безнадёжно глуп, одна из форм самого зла.
Зло: Если бы он заявил об этом лет сто пятьдесят назад, то у него были бы серьезные неприятности. Люди тогда сильно злились, если посягали на их социальные институты, и применяли репрессии. Его даже могли бы подвергнуть остракизму, как представляющего определённую социальную угрозу. А если бы это случилось лет шестьсот назад, то его могли бы и сжечь на костре.
Но теперь риска почти нет. Сейчас это просто дешёвая попытка попугать. Все считают викторианские кодексы глупыми и злыми, по крайней мере старомодными, за исключением, возможно, некоторых религиозных фундаменталистов, ультраправых и тому подобных невежественных, необразованных людей. Вот почему проповедь Райгела сегодня утром показалась такой особенной. Как правило люди подобные Райгелу проповедуют то, что заведомо популярно. Тут уж совершенно безопасно. Разве он не знал, что всё это уже прошло несколько лет назад? Где же он был во время революции шестидесятых годов?
Где он был в течение всего этого столетия? Ведь именно это и происходило в стране: борьба между интеллектуальными и социальными структурами. Ведь это главный мотив двадцатого века. Возобладает ли общество над интеллектом, или же интеллект будет все-таки господствовать в обществе? И если победит общество, то что же тогда останется от интеллекта? А если победит интеллект, что будет с обществом? Эволюционная же мораль именно это и выявляла яснее всего. Интеллект не является придатком общества так же как и общество - не придаток биологии.
Интеллект идёт своим собственным путём, и в процессе этого воюет с обществом, стремится подчинить его себе, заключить общество под стражу. Эволюционная мораль гласит, что для интеллекта морально поступать так, но она также содержит предупреждение: так же как общество, которое ослабляет физическое здоровье своего народа, ставит под угрозу свою собственную стабильность, так и интеллектуальная структура, ослабляющая и разрушающая свою социальную базу, также подрывает свою собственную стабильность.
Даже лучше сказать "уже поставил под угрозу". Это уже случилось. В нашем веке произошёл фантастический интеллектуальный рост и фантастический социальный разгром. Остаётся лишь спросить: как долго может продолжаться этот процесс?
Немного погодя Федр разглядел впереди причалы яхт-клуба в Ньяке, Райгел говорил, что там он и будет. На сегодня плаванье почти закончено. Когда яхта подошла ближе, он сбавил ход двигателя и отвязал якорь на палубе.
В люке снова появилось лицо Лайлы.