Лайза Миннелли. История жизни
Шрифт:
Некоторые полагали, что Лайза ревновала ТинуНину и отказывалась признать, что обожаемый ею папочка мог любить еще кого-то, кроме нее. По воспоминаниям ее сводной сестры: «Лайза всегда была ближе к отцу, чем я, ей было легче найти с ним общий язык. Вы ведь помните, кто ее мать – и хотя у Джуди имелись как достоинства, так и недостатки, Лайза возвела ее на пьедестал. Отец же означал для нее стабильность, и Лайза была в него просто влюблена».
Через несколько недель после юбилея в ПалмСпрингс Лайза открыла свое новое турне посвящением творчеству отца, продолжавшимся около получаса.
Фред Эбб считал, что пора ввести в ее концерты и песни Джуди. Чтобы убедить Лайзу, он указал на награды в ее гостиной –
Программа называлась «Сама по себе», и критики, после премьеры в лос-анджелесском театре «Юниверсал», состоявшейся в апреле 1983 года, издевались как только могли, желая перещеголять друг друга. Они писали о том, что энергия и напор Лайзы не оставили места для тонких оттенков. «Рок-н-ролльный темп, – заявляли они – не уместен для песен, взятых из мюзиклов, поставленных ее отцом, или же из репертуара ее матери». Но, как всегда, публике было глубоко наплевать, что там пишут критики, и все билеты до единого разошлись в мгновение ока. В марте 1983 года Лайза устроила еще одно мероприятие в честь отца, на этот раз в музее современного искусства на Манхэттене. Винсенте был слишком дряхл и не имел сил лететь через всю страну, чтобы лично поприсутствовать там , однако послал дочери благодарственную телеграмму, которую и зачитали в присутствии двухсот пятидесяти гостей, включая таких, как Джоан Беннет, Шерил Пигс, Китти Карлайл и Фарра Фосетт. Начиналась она словами: «Моя дорогая Лайза. Прежде всего, как твой отец, я хочу напомнить тебе, что стоять надо прямо, а читать медленно».
В завершение вечера, во время которого разносились коктейли, показывались отрывки из фильмов и звучали прочувствованные речи, раздался тост, поднятый Лилин Гиш в честь Лайзы: «Ты – самое великое творение Винсенте!»
В мае Лайза привезла программу «Сама по себе» на свою самую любимую площадку – ту, что занимала особое место и в сердце Джуди. Правда, на сей раз это был не «Палладиум», а театр «Аполло Виктория». Публика полюбила ее. За этим концертом последовал Каннский фестиваль, на котором Лайзе – чьи фильмы в Европе пользавались неизменным успехом, независимо от того, как их принимали в Америке – была вручена награда «За особые достижения».
Несмотря на два трагических выкидыша, Марк и Лайза продолжали мечтать о ребенке. В 1983 году она уже приближалась к сорока годам, и реальным выходом для нее могло бы стать усыновление. Лайза сделала для себя иной выбор. «Прежде чем усыновлять, мне бы хотелось заиметь собственного ребенка».
Выздоровление. Омоложение. Свобода.
Еще одним поворотным пунктом в жизни Лайзы стал 1984 год – тогда ей удалось спасти самое себя без чьей-либо помощи, в том числе и без помощи собственного мужа. Лайзе следует отдать должное – она умеет найти в себе силы и мужество устоять перед ударами судьбы. Начиная с предыдущего года, Лайза усиленно готовилась к новой роли в мюзикле «Каток» – то было очередное детище ее старых друзей Кандера и Эбба. Бродвейская премьера состоялась 9 февраля 1984 года в театре Мартина Баха, и хотя критики приняли спектакль более чем прохладно, спонсоры решили, что отчаиваться не стоит.
Тем временем в отношениях Лайзы и Марка появилась первая трещина. Частично виной тому было пережитое ими обоими напряжение из-за двух, последовавших один за другим, выкидышей. По мнению Лайзы, то было «ужасное время, когда мы попросту не прислушивались друг к другу». В конце концов
Лайза и сама не могла понять, что с ней такое творится, и даже тайком прошла обследование у разных врачей, чтобы убедиться, что вполне здорова. Оба медика заверили ее, что если говорить о физическом здоровье, то с ней все в порядке, однако на ней сильно сказывалось эмоциональное напряжение, так как она вкладывала в спектакль слишком много душевных сил.
Новый ее мюзикл – это забавная история о том, как одна девушка возвращается в родительский дом. Их семье принадлежит каток для любителей роликовых коньков. Здесь она волей-неволей сталкивается с матерью, с которой у нее сложные отношения. Для Лайзы эта история имела автобиографическое звучание, напоминая ей о ее собственных взаимоотношениях с матерью.
Лайза безошибочно угадывала суть ролей, которые ей выпадало играть на сцене и в жизни. «Мне надо быть остроумной. Мне надо быть шикарной. Мне надо искриться весельем. Я уже многие годы пытаюсь быть именно такой». Чтобы помочь ей, доктора предложили старое испытанное средство, к которому она прибегала еще до смерти матери, – валиум.
Все это время Лайзу преследовал страх, что она закончит точно так же, как и мать – стареющая, увядающая звезда, по уши в долгах, сидящая на таблетках. Лайза не раз делилась этими своими опасениями с бывшим мужем Джеком. В начале июля она в компании друзей отправилась посмотреть новый фильм из жизни Маппетов – «Маппеты штурмуют Манхэттен». На следующий день, 11 июля, Лайза, как обычно, вышла на сцену в «Катке» и затем, также по традиции, отправилась по ночным клубам со своим биографом Барри Ландау.
В конце концов они вернулись к ней домой, и Лайза сильно расстроилась из-за распухшей шеи. Она была убеждена, что отек этот не стоит оставлять без внимания и на следующее утро отправилась к врачу. Тот на всякий случай предложил провести обследование. Врач ввел Лайзе местное анестезирующее средство, но у нее тотчас начались конвульсии. Этот эпизод убедил Лайзу, что она явно злоупотребляет спиртным, валиумом и другими наркотиками.
В этот момент рядом с ней был Ландау. «Она окаменела от ужаса», – рассказывал он. Именно тогда Лайза и решила для себя, что ей потребуется помощь.
Казалось, она извлекла для себя урок из ошибок матери. Когда Джуди угодила в финансовые и душевные передряги, она создала вокруг себя ауру беспомощного ребенка и ожидала, что кто-нибудь, наконец, протянет ей руку помощи, но время шло, а желающих становилось все меньше и меньше. Когда же Лайзе стало ясно, что она тоже попала в беду, она нашла в себе силы посмотреть правде в глаза и принялась активно искать выход из сложившейся ситуации. Она дала себе слово, что немедленно «завяжет и просохнет». Поскольку в ту пору среди знаменитостей престижным считалось лечиться в клинике Бетти Форд, Лайзе также захотелось пройти курс лечения именно там. Барри Ландау был лично знаком с госпожой Форд и связался с ней по телефону, позвонив ей на «Ранчо Мираж» в Калифорнию.
Лайза сама позвонила отцу, чтобы тот, не дай бог, не узнал эту новость из чужих уст. И хотя Винсенте был несколько ошарашен, тем не менее он гордился тем, что его дочери хватило здравого смысла и мужества признаться в своих проблемах.
Вот что говорит Ли: «Лайза сказала отцу, что ей нужна помощь, если она хочет жить дальше. Она говорила, что пытается вернуть жизнь в нормальное русло, так что это единственное, что ей осталось. Мы были в шоке, ее решение застало нас врасплох, но одновременно мы не могли не оценить ее мужества».