Лазарев. И Антарктида, и Наварин
Шрифт:
На Новоархангельский рейд «Суворов» возвратился как в родную гавань, стал на якорь против крепости и салютовал ей семью выстрелами.
В бухте в трех кабельтовых на якоре стоял недавно пришедший бриг под американским флагом. С любопытством рассматривал Лазарев «американца», раньше он видел их издали, во время стычек с английскими кораблями в Вест-Индии.
На следующий день Лазарев вернулся с берега и сразу прошел в каюту Унковского:
— Честь нам оказали, Семен Яковлевич. Баранов весьма доволен скорым вояжем нашим. Сулится о вознаграждении экипажа ходатайствовать, но не
Унковский радостно почесал затылок.
— Ежели сие сбудется, правителя расцеловать надобно.
— Однако сей вояж не враз будет, а прежде бриг «Мария» с грузом отправится в Охотск. Через месяц с лишком.
Разочарованный Унковский сделал гримасу.
— Мнится мне, господин правитель мудрствует… Уж больно долго придерживает он нас подле себя. Служители устали, Михаил Петрович, от долгих стоянок, да и по семьям, родным местам многие соскучились, почитай, два годика скоро…
Лазарев задумался. Действительно, «Суворов» скоро год стоит грозным стражем в Ситхе, оберегает промысел компании. А по-другому взглянуть, так начинало и претить. Вся служба моряков уходила на потвору промышленникам, которые старались побольше денег загрести, многие из них лишь себе поначалу. От Лазарева не укрылось, что они тайком, скрывая от компании, доходы подпольные заводили. Пусть Баранов себе на уме, а за людей и корабль он головой отвечает.
Вскоре начали грузить на корабль большие партии меха — бобров, песцов, лисиц, медведей и морских котов.
Как-то после полудня Лазарев увидел приближавшуюся к «Суворову» шлюпку под американским флагом. На борт поднялся капитан брига «Педлар», высокий худощавый американец Хант.
Накануне Баранов в разговоре вскользь упомянул о нем. Бывший агент Американской пушной компании Астора не раз бывал прежде на Алеутах. Нынче он заимел судно, оставался поверенным Астора, а зашел якобы случайно, не по торговым делам. Но правитель сомневался — очень хорошо изучил он американских купцов — не будут они без цели тратить время и деньги.
Хант широко и обворожительно улыбался и еще больше обрадовался, узнав, что русский капитан прекрасно владеет английским.
Отказавшись от приглашения Лазарева пройти к нему в каюту, он, широко улыбаясь, показал на яркое солнце.
— Это прекрасное светило, мистер капитан, лучше всего согреет здесь нашу встречу.
Во время обычного светского разговора Лазарев уловил хищный взгляд, брошенный американцем на большие кипы шкурок бобров и песцов, лежавших возле трюма в ожидании погрузки. Нервно теребя пальцами блестящий мех, он бормотал:
— О, это золото, золото…
И еще приметил Михаил Петрович, прохаживаясь по палубе с Хантом: тот хвалил порядок на корабле, а сам пристально присматривался к орудиям на корабле и надолго задерживался около них. Лазареву невольно вспомнился рассказ В. М. Головнина. Когда тот был в Новоархангельске с «Дианой», тот же американский купец Астор прислал специальное судно «Энтерпрайз» с целью разузнать о делах компании, ее силе, способности обороняться и о состоянии крепости. Хант оказался еще коварнее…
Погрузка мехов между тем заканчивалась,
Последние недели под разными предлогами зачастил на берег Шеффер. Несколько раз он о чем-то втайне шушукался с Молво и Красильниковым, загадочно посматривал на офицеров. Как-то вечером, вернувшись с берега, постучал в каюту и довольно напыщенно обратился к Лазареву:
— Господин капитан, мой услуги польше не рассчитывайте. Я подписал контракт господин Баранов, остаюсь в Ситхе и сего дня перешел на службу компании в Ситхе.
Лазарев не очень хорошо знал немца, давно подозревал его непорядочность, но такой подлости — сбежать с корабля перед выходом в море, не ожидал.
Прибыв в Новоархангельск и присмотревшись к здешним нравам, Шеффер понял, что может без особого труда поживиться. Всячески черня Лазарева, он льстил Баранову, втерся в доверие, и его приняли на службу в Российско-Американскую компанию. Особенно заинтриговал правителя план Шеффера об установлении торговых связей с Сандвичевыми островами…
Лазарева возмутил Баранов: даже не соизволил поставить в известность капитана о случившемся, а ведь ему в дальний вояж, не менее года плыть без врача, всякое на корабле может случиться. Вообще, вся эта гнусная история насторожила Лазарева. Он угадывал в Шеффере негодяя и авантюриста, а правитель его в свои объятия берет…
Унковский, узнав о немце, сказал:
— Уверяюсь в самовластии правителя все более. Надобно остерегаться оного, быть может, самодурства в нем немало.
Пришлось распределить обязанности лекаря между Российским и помощником, подштурманом.
Назавтра к борту пристали местные индейцы-тинклиты в трехлючной байдарке. На буксире они вели новую пустую двухлючную байдарку. Месяц назад Лазарев договорился с вождем местного племени тинклитов, заплатил товарами вперед, чтобы ему изготовили байдарку. До этого вся каюта капитана заполнилась разнообразными моделями судов и лодок разных стран и народов. Отныне же Лазарев решил собрать коллекцию малых судов в натуральную величину.
Прошло еще несколько дней, и, обходя солнечным утром корабль, Лазарев услышал шум и громкие крики, доносившиеся с американской шхуны. В подзорную трубу было видно, что там происходит что-то неладное. Лазарев в шлюпке немедля отправился туда.
У борта «Педлара» стояли два барказа, в одном из них сидели вооруженные промышленники. На верхней палубе перед побледневшим Хантом не спеша прохаживался Баранов, посматривая, как из трюма поднимали бочонки с порохом, а из кормовой надстройки выносили и складывали на палубе ружья.
— Вот, господин лейтенант, вы человек воинский, полюбуйтесь, какими гостинцами господин Хант одаривает тинклитов здешних. — Он гневно посмотрел на Ханта. — Мало погубили россиян в сих местах!
Лазарев взял ружье, осмотрел замок, ствол, покачал головой:
— Славно сработано.
Баранов распорядился снести ружья в барказ, Ханта с командой отправить на американское китобойное судно, только что бросившее якорь на рейде, а на бриг наложить арест.
Когда американцев увезли на китобой, Лазарев осторожно спросил: