Лазарев. И Антарктида, и Наварин
Шрифт:
— Взгляните, Николай Васильевич, — он протянул трубу Абернибесову. — Не правда ли, привлекательное занятие для голодных птиц?
Абернибесов сосредоточенно взглянул в окуляр. Далеко впереди стая птиц носилась над возвышавшейся над водой темной небольшой отмелью.
— По-моему, сие туша мертвого кита. — Абернибесов оторвался от окуляра…
У острова Южная Георгия мореплавателей ждала неожиданная встреча.
Из-за серых скал к «Востоку» и «Мирному» под всеми парусами шел большой бот с английским флагом.
Корабли легли в дрейф. На борт «Востока» вскоре поднялись трое англичан. Они оказались охотниками, промышлявшими морских зверей — ластоногих сивучей. Один из охотников с первой же фразы заговорил на чистейшем русском языке.
— Здравствуйте, господа! Поздравляю вас с прибытием.
Ошеломленные моряки не верили своим ушам. За тысячи верст от России, в океане, встретить человека, говорящего по-русски.
— Позвольте узнать, кто вы? — Симонов первый обратился к гостю.
— Родом я из Пруссии, но в бытность свою неоднократно и подолгу жил в Санкт-Петербурге, Архангельске, Риге, выучился русскому языку и обычаям России.
Он рассказал, что промышленники полгода бьют здесь морского зверя, на двух английских бригах. Охотятся по всем бухтам Южной Георгии. На ближайших островах нет никакой растительности и зверя, кроме сивучей и пингвинов, но вдоволь свежей воды…
Беллинсгаузен приказал выдать гостям по чарке водки и поблагодарил за визит.
— Нынче нам каждый час дорог, так что не обессудьте.
Когда шлюпка отошла от борта, он обернулся к Симонову:
— Сей господин, мнится мне, не пруссак, а русак. Видимо, из беглых матросов с наших военных кораблей. То ли в Англии, то ли в других портах отстал…
Сумерки окутали корабли, «Мирный» шел несколько впереди «Востока». Вахту правил лейтенант Анненков, внимательно всматриваясь вперед. Не отрываясь от зрительной трубы, он вдруг радостно вскрикнул:
— Вижу остров!
Лазарев быстро перешел с другого борта, всмотрелся и скомандовал:
— Выстрелить пушку, поднять сигнал «Вижу землю»!
Постепенно перед мореплавателями открылся небольшой остров, почти круглой формы, с возвышенностью посредине. Вершину и ее склоны сплошь укрыли снег и лед. Сквозь них местами проглядывали мрачные скалы.
На карте обозначилась первая земля, открытая экспедицией. Острову, по традиции, присвоили имя открывателя — Анненкова.
Ветер с дождем и снегом сопровождали шлюпы всю неделю. Первые два дня океанская зыбь раскачивала шлюпы с борта на борт так, что они едва не касались воды фальшбортом. Резко похолодало, термометр показывал ниже нуля. Лазарев вызвал боцмана.
— Вооружить штормовые леера, и передайте служителям — всем непременно обвязываться концами при работе с парусами.
Палубы, мачты, реи покрылись тонким слоем льда.
Немало плавающих льдин встретили на своем пути корабли, но однажды утром вахтенный офицер Новосильский был поражен. Вначале он подумал, что показался ледяной берег, конца его не было видно, а над водой громада возвышалась больше чем на тридцать саженей. Спустя полчаса матрос с салинга крикнул:
— Ледяной остров!
Оказалось, что ледяной гигант сам движется навстречу кораблям, увлекаемый подводным течением. Ледяные глыбы, громоздившиеся на плавучем леднике, постепенно переходили в пологий ледяной берег. Вдоль него рядами выстроились сотни, а может быть, и тысячи пингвинов. Изумленно поглядывали они на не виданных ранее пришельцев, пронзительными криками провожали шлюпы. С не меньшим любопытством смотрели на них высыпавшие на палубу матросы. Немало пингвинов прыгало в воду, несмотря на быстрый ход, ныряли, кружили около шлюпов. Ледяной остров вытянулся больше чем на две мили. Чем ближе к Полярному кругу, тем светлее становились ночи. В сумеречной мгле навстречу плыли одна за другой гигантские льдины. Пришлось взять рифы и осторожно лавировать.
Не смыкая глаз, до полного рассвета, на шканцах вышагивал Михаил Петрович, готовый в любой момент прийти на помощь вахтенному офицеру. В утреннем тумане вдруг проглянулся неизвестный остров, около двух миль длиной. На следующий день открыли еще два острова.
Самым большим и интересным оказался последний остров. Ему дали имя Ивана Завадовского с «Востока». В окружности он имел более десяти миль. На горе, возвышавшейся на полкилометра, из широкого жерла вулкана валил густой серый дым, стлавшийся над океаном.
Корабли легли в дрейф у острова и послали к нему с разных сторон две шлюпки. Лазарев предупредил Абернибесова, Куприянова и Новосильского:
— Место, где пристать, выбирайте без торопливости, бурун у берегов крутится грозный. Но коль выбрали, не мешкайте, дабы шлюпка в щепки не обратилась.
После долгих поисков нашли удобную бухточку. Абернибесов остался в шлюпке, а Новосильского и Куприянова с двумя матросами послали обследовать остров.
— Близко к вулкану не подходите, чуть что не так, мигом в шлюпку, — предупредил Абернибесов.
Перескакивая с камня на камень, добрались до скользкой, поросшей мхом, крутой горы со снеговой вершиной.
— Обойдем с двух сторон. — Новосильский тронул за плечо Куприянова. — Мы с Петуниным пойдем прямо, а ты, Ваня, держись левее.
Григорий Петунии, соскучившись по берегу, резво шел вперед. Дорогу преградила отвесная скала, покрытая снегом. Новосильский, с трудом удерживаясь, медленно, чуть не ползком, забирался на гору. Подтаявший снег неожиданно обрушился, и мичман, схватившись за выступ, повис над расщелиной. Петунии, забравшись на вершину, услыхал шум, обернулся и увидел, что Новосильский вот-вот сорвется в пропасть. В тот же миг он выхватил припасенную веревку и бросил ее мичману. С большим трудом выбравшись на вершину, мичман обнял матроса.
— Спасибо, братец, ежели бы не твоя подмога, быть мне в пропасти.
На плоской вершине встретились с Куприяновым. Вокруг, насколько хватало глаз, теснились тысячи галдевших пингвинов. Они стояли плотной стеной, пришлось ногами и палками расталкивать их в стороны, чтобы пройти дальше. На лапках зверюшки держались очень прямо, задрав кверху черные клювы, и чем-то напоминали человечков. Передвигаясь, ходили забавно, переваливаясь с ноги на ногу.
Пингвины недоуменно смотрели на пришельцев, сердито стучали длинными клювами по ногам, хлопали плавниками. Не удержав равновесие, смешно валились на бок.