Лазо
Шрифт:
— А кто же будет помогать народу? — вспылил Сибирцев.
— При чем тут народ? — недоуменно пожал плечами блондин. — Я за народ — пожалуйста. Думаю, в нашем землячестве не найдется индивидуума, который возражал бы против народа.
— Пустая болтовня! — решительно сорвался с места студент в темносиней сатиновой косоворотке. Это был Суханов. Горячо и страстно он начал доказывать, что новое всегда рождается только в борьбе.
— Мы не имеем права сидеть сложа руки, — говорил он, — когда народ переживает такой серьезный и знаменательный период своей истории. Мы должны активно участвовать во всей политической жизни страны. Посмотрите, что творится,
На этом собрании присутствовал и Сергей Лазо. Он внимательно слушал все, о чем говорили студенты, и понял, что симпатии его на стороне тех, кто правду ищет в борьбе.
Домой Сергей в эту ночь не пошел — он жил далеко, — и отправился ночевать к своему кишиневскому приятелю Юрию Булату, который после окончания гимназии также учился в Петербурге.
В комнате Юрия Булата была койка, заправленная байковым одеялом, три-четыре стула, этажерка с книгами, самодельная вешалка из крученой проволоки, небольшое зеркальце на стене — типичная обстановка, в которой учились, жили, мечтали о путях в лучшее будущее многие петербургские студенты.
— Что с тобой? — спросил Булат, увидев своего друга взволнованным и возбужденным. — Уж не влюблен ли?
— Да-да… Кажется, да, — машинально ответил Лазо, продолжая думать о своем. — Понимаешь, Юрий? Я был сегодня на собрании сибирских землячеств. Там так горячо спорили — голова кругом идет. Было, конечно, о чем спорить. Не так все просто, когда речь идет о месте человека в жизни. Больше всего мне понравилось выступление Суханова. Очень интересный человек этот Суханов. Он так умно, правильно говорил. Когда я слушал его, то все время думал: «Вот человек, который знает, что делать, как жить». Я совсем не завистливый, зависть — плохое чувство, но ему я, кажется, завидую.
— Ты?.. Завидуешь? — удивился Булат. — Это на тебя не похоже.
— А знаешь, почему? Я позавидовал его сильной мысли, какой-то, по-моему, упорной воле, страстному чувству, а главное — тому, что он нашел уже себя. У него ясная дорога, а у нас с тобой пока ее нет. Мы все возмущаемся несправедливостью, ищем чего-то, фантазируем, мечтаем, а куда итти, как жить, что делать, чтобы перестроить все по-новому…
— Позволь, позволь, — прервал его Юрий. — И наша дорога, по-моему, вполне ясна. Получим высшее образование, многое узнаем, а там видно будет, что делать и как жить, чтобы бороться за правду, за справедливость. Ты ведь и сам говорил об этом, когда поступил в институт, помнишь?
— Ну говорил, думал, а теперь вижу, что был не прав, — сказал Лазо. — Нельзя отгораживаться от жизни студенческим мундиром.
— Учись, пока молод, потом не наверстаешь, — возразил Булат. — Тем более, что учиться тебе легко. У тебя мама, имение. Каждый месяц тебе присылают деньги.
— Именно деньги, — вспылил Лазо. — Может быть, это имение и эти деньги и не дают мне спокойно жить, спать, учиться. Мне всегда смешны были люди, желания которых не шли дальше богатства. А теперь мне совсем даже не смешно. Я их
— Не говори, Сергей, ерунды, — засмеялся Булат, махнув рукой.
— Ну скажи, пожалуйста, — не унимался Лазо, — почему я должен иметь дом, усадьбу, землю, деньги, носить пояс с серебряной пряжкой, — он с досадой снял пояс и повесил его на спинку кровати, — а ты бегаешь с утра до вечера по городу, даешь уроки, переписываешь ноты, чтобы заработать кусок хлеба на жизнь? Ты что, хуже меня?
Булат молчал.
— Ну скажи, хуже? — допытывался Сергей. — Нет-нет! Суханов тысячу раз прав. Все надо перекроить, переделать заново. Все! Жить только ради того, чтобы жить, — недостойно высокого звания человека. Человек — это частица огромного коллектива, и каждый должен иметь свое определенное место в жизни, в общей борьбе. Если его нет, он обязан его найти.
Всю ночь спорили друзья…
С каждым днем Сергей все больше и больше размышлял о своем привилегированном положении в студенческой среде. И у него зародилась мысль отказаться от собственности. Но как? В какой форме это сделать?..
Он ограничил свои материальные потребности, часть денег отдавал неимущим товарищам. Но эта добродетель скоро стала его раздражать: «Подумаешь, меценат!» Главный вопрос жизни — справедливость — оставался ведь нерешенным…
Покончить с прошлым. Да! Покончить навсегда, вырваться из среды, которая тебя вырастила, воспитала. Но как избавить себя от груза собственности, который сдерживает твои порывы, путается в ногах, мешает жить так, как тебе хочется?..
Записи в дневнике передают большую внутреннюю борьбу Сергея в те годы, когда формировался его характер, взгляды на жизнь.
«Кто же я такой? — Писал он. — Кем я хочу и кем я должен быть? С чем я должен при этом считаться? Со своими ли мыслями, выстраданными убеждениями или с чем-либо другим?! Не совершу ли я преступления перед своим дальнейшим развитием, если хоть в малой степени в выборе своей деятельности я буду чувствовать принуждение родной среды? И тут, — пишет он далее, — мысль, яркая и сильная, возникла в голове: ты должен отрешиться от всего, стать человеком «без имени, без роду и племени» и решать сам на основании своих знаний и стремлений, кем ты должен быть…»
Но и это оказывается не так-то просто.
Хорошо зная среду, в которой он родился и вырос, Лазо понимал, что отход от нее сопряжен с большими трудностями, с борьбой против нее. Привилегированные классы — дворянство, буржуазия — мстительны. Они будут злобно преследовать всякого, кто добровольно покинет их ряды. Но это не поколебало уверенности Сергея в правильности своего выбора — порвать с прошлым и начать новую жизнь. Он был выше породившей и воспитавшей его среды и ясно понимал, что правда, которую он так долго ищет, находится вне ее.
Его идеалом стал трудящийся человек с сильной волей, закаляющий свой характер в непрерывной борьбе за свое право жить лучше.
«Быть в рядах рабочего класса, бороться вместе с ним за лучшую жизнь — для этого надо прежде всего и самому приобщиться к труду», — размышляет Сергей и делает такую запись в дневнике: «…Если ты хочешь быть господином и самого себя и своих поступков — приучай себя к труду и закаливай себя лишениями, — пусть тебя не страшит суровая жизнь, пополненная физическим трудом. Ты должен не только изучить в совершенстве свою специальность, но должен знать какой-либо труд или ремесло. Сочетать последнее с разносторонним развитием вполне нам по силам».