Лазо
Шрифт:
Когда связисты комитета привозили газеты и свежую информацию, во «дворце» становилось шумно. Обсуждались новые вести о Советской России, о Красной Армии, о врагах и борьбе с ними.
Лазо мог долго, бесконечно говорить о будущем.
— Это будет прекрасное время! — мечтательно восклицал он.
В ПАРТИЗАНСКИХ ОТРЯДАХ ПРИМОРЬЯ
К весне 1919 года Колчаку с помощью интервентов удалось создать четырехсоттысячную армию. Он прорвал линию наших войск и захватил ряд городов. Опьяненное первыми успехами, колчаковское командование решило форсированным
3 апреля 1919 года на чрезвычайном заседании пленума Московского совета рабочих и красноармейских депутатов Ленин говорил:
«Все силы международных капиталистов хотят нам дать этой весной последний бой. К счастью, это силы дряхлеющего, умирающего, безнадежно больного старика — международного капитализма. Но, как бы то ни было, сейчас военные силы, скопленные против нас, чрезвычайно велики. В частности, Колчак двинул теперь все свои резервы, он имеет у себя добровольцев-белогвардейцев, банды очень внушительных размеров, он имеет помощь Англии и Америки оружием и припасами в громадных размерах» [27] .
27
В. И. Ленин. Соч., т. 29, стр. 232–233.
Надежды и мечты врагов оказались несбыточными. Красная Армия к тому времени окрепла, в нее влились войска, организованные из коммунистов и пролетариев Ленинграда, Москвы, Иваново-Вознесенска. Под руководством М. В. Фрунзе Красная Армия перешла в решительное наступление, заняв сначала Уфу, а затем в ожесточенных боях отбросив силы интервентов и колчаковцев за Урал. Деникинские войска были остановлены на линии река Сейм — Лиски — Балашов, а войска Юденича отогнаны за Ямбург.
В Приморье же продолжала свирепствовать контрреволюция.
Зверства эсеро-меньшевистского сибирского «правительства» бледнели в сравнении с тем, что пришлось испытать народу, когда «верховным правителем России» водворился Колчак. Карательные отряды интервентов, атаманов Дутова, Анненкова, Красильникова и многих других сподвижников «верховного правителя» с невероятной жестокостью расправлялись с теми людьми, на которых падало хотя бы малейшее подозрение в сочувствии советской власти.
Для пополнения своей армии Колчак объявил призыв молодежи на военную службу. Дальневосточный обком партии обратился тогда к рабочим и крестьянам с воззванием:
«Мы обращаемся к вам с призывом, — ответить на эту мобилизацию дружным отказом. Пусть в ряды контрреволюционной армии идут только те, кто с охотой будет защищать правительство купцов и спекулянтов. Пусть в рядах этой армии не будет ни одного рабочего и ни одного крестьянина.
…В дни тяжелых испытаний для трудового народа, когда над ним висит старая плеть и нагайка, дружнее сомкните свои ряды, покажите этому правительству, что вы его не признаете, что вы не дадите ему ни одного солдата…»
Этот призыв встретил у населения горячее сочувствие и поддержку. Сельские сходы Загорской, Николо-Михайловской, Озерной, Кедровской, Бельцовской, Архангельской, Успенки, Степановки, Ивановки и других деревень вынесли постановление: «Не давать солдат в колчаковские отряды».
Лозунги: «Ни одного солдата Колчаку», «На борьбу с врагами трудящихся», — стали самыми популярными среди
Молодежь отказывалась итти в армию «верховного правителя России».
Колчаковские и японские карательные отряды стали рыскать по селам, вылавливать «дезертиров», расправляться с ними, их родными и близкими. Тем, кто твердо решил не служить Колчаку, не оставалось ничего другого, как уйти в тайгу или в отдаленные от контрреволюционных гарнизонов селения. Но и там нельзя было просто отсиживаться, дожидаясь прихода Красной Армии. Надо было защищать свои семьи от грабежей и насилия белогвардейцев и интервентов. Создавалась очень благоприятная обстановка для быстрого развертывания партизанского движения.
Перед партийной организацией края со всей остротой встал вопрос: что же делать дальше? Некоторые товарищи считали, что развертывать в данный момент партизанское движение нельзя, так как это приведет к бессмысленному истреблению пролетариата, революционной части крестьянства и казачества, а также и самих организаторов-коммунистов. По их мнению, надо было накапливать силы, вооружение, снаряжение, заняться политической работой в массах, а потом, когда Красная Армия разобьет интервентов и колчаковцев в Сибири и они в панике начнут отступать на Дальний Восток, бросить все на окончательный разгром врага. Это была неправильная линия, — она противоречила директивам Центрального Комитета партии, фактически помогала интервентам и белогвардейцам.
Другая группа товарищей настаивала на том, чтобы немедленно и максимально расширять партизанское движение. Она доказывала, что необходимо всеми мерами расшатать в городе и деревне колчаковскую государственную машину, разрушить железнодорожный транспорт, чтобы помешать интервентам и белогвардейцам подвозить войска, вооружение, снаряжение и продовольствие своим воинским частям. Нужно было также дезорганизовать работу на фабриках, заводах, в порту, на судах, вести агитацию среди белых и интервенционных войск, призывая их драться не с рабочими и крестьянами Советской России, а с капиталистами и помещиками. Кроме того, партизанские отряды должны уничтожать живую силу противника, по возможности отвлекать ее от сибирского фронта, чтобы облегчить продвижение Красной Армии из Советской России на восток.
Споры были разрешены на Дальневосточной конференции в апреле 1919 года, на которой были представители всех подпольных большевистских организаций Иркутска, Забайкалья, Приамурья и Приморья. Мнение второй группы получило огромное большинство голосов. Делегату конференции Лазо поручили разработать план развертывания партизанского движения и снабжения партизанских отрядов всем необходимым для успешной борьбы. Вернувшись в «таежный дворец», он горячо принялся за дело.
В это время из Москвы прибыл представитель Центрального Комитета партии, член Военно-революционного комитета Сибири Дмитрий Дмитриевич Киселев. Его приезд влил много бодрости и уверенности в ряды партийных работников, отдаленных от Советской России тысячами километров. Они с радостью узнали, что против интервентов и белогвардейцев создается трехмиллионная рабоче-крестьянская Красная Армия, что усиливается подпольная работа партийных организаций Красноярска, Иркутска, Верхнеудинска, Читы, Благовещенска. Стало известно и о том, что партизанское движение охватило всю Сибирь, Забайкалье, Амурскую область. Д. Д. Киселев передал также указания Центрального Комитета партии усилить партизанское движение и на Дальнем Востоке.