Лазоревый день. Книга первая
Шрифт:
В щиток гермошлема швырнуло клубы жёлто-белого дыма, по ушам резанул визг улетучивающегося в пробоины воздуха. Давид невольно задержал дыхание, хоть гермошлем надёжно защищал от смрада горящего пластика. А вот Пелеха не защищал: пилот не захотел терять драгоценное время, примчался сюда в чем был и теперь хрипло, натужно кашлял где-то в дальнем конце палубы. Ароян обеспокоено взглянул на встроенные в рукав датчики внешней среды. Ничего, температура и давление пока приемлемые.
На рабочей палубе царил разгром. Стена между коридором и химлабораторией была изувечена, облицовочные панели треснули, отвалились,
Дальше по коридору, за лабораторией, находился стасис-отсек. Сейчас там зияла воронка, вытягивающая с палубы остатки воздуха. Понимая, что зря, что уже не помочь, Давид протиснулся сквозь разорванную переборку, сквозь раскалённую сталь, липнущий к рукавицам и башмакам пластик.
Освещения в отсеке не было, даже аварийного. Тусклый отсвет умирающих коридорных плафонов из-за спины, да красноватое свечение не успевшего остыть после взрыва металла. Давид включил фонарь. В густом дыму тот помогал слабо, но основное рассмотреть он смог. Левую колонну стасис-установки разметало в щепы, видимо, один из ударов пришёлся прямо по ней. Капсулы превратились в груду обугленного мусора. То, что в них находилось, — тоже. Правая пострадала чуть меньше. Её «всего лишь» вырвало из креплений, опрокинуло, ударом о переборку сплющило в блин. Во что превратились тела астронавтов, Давид понял, увидев сквозь лопнувшую, помутневшую крышку одной из капсул месиво, всего несколько минут назад по корабельному времени бывшее чьим-то лицом. Бортинженер не ошибся: в стасис-отсеке спасать некого. Ребятам повезло хотя бы в том, что умерли они во сне, быстро и безболезненно. Живым следовало позаботиться о живых.
Не мешкая, Давид выбрался назад в коридор. Внутренняя стена напротив отсека тоже была покорёжена. Отлетевшие пластиковые панели, прогнувшаяся плита переборки. Но хуже всего — в ней зияла рваная дыра размером с кулак, из которой валил густой жёлто-белый дым. Именно там, в самом сердце корабля, пряталась капсула с центральным мозгом компьютера. А прямо над ним располагалась вотчина Арояна — навигационная нейросеть. Там и дышать слишком громко не рекомендовалось, а тут — каменюкой со всей силы. Слабое утешение, что гипердвигатель не пострадал! Как его настроить для обратного прыжка? Да, вся информация сохранена в Звёздном Атласе. Но сколько же месяцев пройдёт, пока клеточная структура кибермозга восстановится? Если не лет.
За переборкой что-то потрескивало и достаточно громко хлюпало. Ароян скрипнул зубами: если квазиплоть выгорит, им никогда не выбраться из этой звёздной системы. Больше не разглядывая по сторонам, он рванул к киберотсеку.
Здесь, в противоположной части палубы, дыма почти не было. В тесной комнатушке кибернетика о катастрофе напоминали только ало пульсирующее табло над пультом и разноцветное крошево битого пластика под ногами. Слава богу, астероидам не хватило энергии прошить корабль насквозь. Хотя, кто знает, возможно, тогда разрушений было бы меньшее?
— Руся, Руся, ты меня слышишь? — Пелех стоял на коленях рядом с лежащей навзничь девушкой, осторожно тряс её за руку. Не останавливаясь, Ароян перепрыгнул через ноги
— Ты что?! — взревел Пелех и тут же закашлялся. Наглотался дыма в коридоре, да и воздух на палубе становился разреженным.
— Там мозг горит! Понимаешь, чем это закончиться может? Для нас всех! — Давид повернулся, разглядывая приборные шкафы, тянущиеся вдоль обеих стен. — Тушить нужно. Не знаешь, где это?
— Понятия не имею!
Долбаная специализация! Ароян чертыхнулся в сердцах. Каждый знает исключительно свои обязанности. Размеры корабля ограничены активным радиусом сферы масс-информационного преобразования. Соответственно и количество людей в экипаже мизерное, тут уж не до взаимозаменяемости. Он снова беспомощно обвёл взглядом отсек, посмотрел на лежащую девушку. От губ по щеке её вилась тонкая струйка крови.
— Что с Русаной? — спросил. — Она жива?
— Жива! Должно быть, ударилась сильно — не могу в сознание привести. Нужно её выносить наверх, здесь дышать нечем.
— Угу. Только сначала мозг потушим. А то спасать друг друга будет бессмысленно.
Пелех рыкнул, зло тряхнул головой. Затем посоветовал:
— Думаю, автоматика не действует. Попробуй вручную. Вон, пеногасы висят. Залей капсулу прямо сквозь дыру в переборке.
Давид недоверчиво покосился на кибернетика. Если бы это она сказала…
— А не опасно?
— С какой радости? Пена инертна. Всё рано хуже не сделаем. — Пелех осторожно приподнял девушку за плечи. — Ладно, ты гаси, а я Русю попробую вынести.
— В одиночку по лестнице не поднимешь…
Антон презрительно окинул взглядом фигуру навигатора.
— По себе не суди!
Давид почувствовал, что краснеет. Быстро отвернулся, хоть за щитком гермошлема вряд ли удалось бы разглядеть изменение цвета кожи на щеках. Он каждый раз тушевался в подобных обстоятельствах. Что ж, всё верно, в экипаже он самый маленький и хлипкий. От навигатора физическая сила и выносливость не требуется. Не ему высаживаться на открытых планетах, часами ползать в полной защите по горам, пустыням или джунглям. Его удел безвылазно сидеть в скорлупе гипер-разведчика от старта до возвращения в док. Его талант и предназначение в ином.
В общем-то, все это понимали. Но на время Манёвра Перехода именно навигатор оказывался главным на корабле. А трое его подчинённых были не просто друзьями, товарищами по экипажу. Они были семьёй. Молодые, уверенные, решительные. Настоящие герои. И каждый смотрел на него сверху вниз, был на голову-полторы выше. Даже Орелик могла запросто уложить на обе лопатки, о Торресе и Пелехе и говорить не приходилось. Нет, он не умел ими по-настоящему командовать несмотря на то, что был старше и по должности, и по возрасту.
Пилот поднял девушку на руки и попробовал открыть двери отсека. Сенсор-датчики не действовали, работала одна тупая механика, признающая лишь грубую силу.
— Давай открою, — Давид попытался протиснуться к двери.
— Не мешай! — тряхнул головой Пелех.
Силёнок ему было не занимать, но и ноша оказалась под стать. Поняв, что освободить одну руку не получится, пилот развернулся, уперся в сталепласт плечом, надавил. Дверь недовольно хрустнула, но с места сдвинулась, ушла в паз.