Лазоревый день. Книга первая
Шрифт:
— И где мы находимся?
Ароян так увлёкся задачей, что забыл о сидящей рядом девушке. Пережитая только что катастрофа отступила в сторону, на периферию сознания. Умение сосредоточиться — одно из главных достоинств навигатора.
— Пока не знаю. С уверенностью могу сказать, что это не Новая Европа, не Славия и никакая другая из систем, связанных якорями. Их звёздное небо я помню наизусть.
— Но здесь могут быть исследовательские базы, орбитальные или планетарные станции, правильно? Вероятность выйти в обитаемую систему достаточно велика. А если есть базы, значит, есть чартерные рейсы…
Снисходительно улыбнувшись, Давид постучал пальцем по динамику.
—
— Но его могли отключить. Для какой-то надобности…
— Кому придёт в голову такая глупость? Нет, думаю, мы первые люди, добравшиеся сюда.
Сказал и тут же раскаялся в своей фразе. В безапелляционно-уверенном тоне, которым её произнёс. Потому что спутница мгновенно поникла. Спеша хоть как-то исправить положение, он быстро предположил:
— Впрочем, транслятор тоже мог попасть под астероид. Попробуй сканирование радиодиапазона, вдруг кого-то услышим?
Идея была так себе, разве что руки и голову занять, выискивая среди фонового шума что-либо осмысленное. И Орелик это сообразила. Дёрнулась было к пульту, но тут же опустила руки.
— Да, Дад, ты, наверное, прав. Здесь никого кроме нас нет. Зачем вообще было эвакуироваться? Потому что так Инструкция предписывает? Ребята умерли быстро и легко. А что ждёт нас?
«Дад» — Ароян терпеть не мог это прозвище, придуманное кибернетиком. Зачем коверкать гордое звучное имя? К счастью, прозвище среди экипажа не прижилось. Но Орелик упрямо продолжала им пользоваться. Возмутиться открыто Давид не мог, только всячески намекал, что ему это неприятно. Девушка то ли игнорировала намёки, то ли действительно не понимала. В итоге пришлось уступить ему, как обычно.
В этот раз Ароян не заметил обидного сокращения. Он испугался. Когда взвыла сирена, извещая о столкновении, когда увидел развороченную рабочую палубу, когда корабль вышел из подчинения — страха не было. Подогретые адреналином мозги работали в режиме какого-то эмоционального ступора. Смесь из параграфов Устава, распоряжений Пелеха и Торреса не давали почувствовать ответственность за свои действия. Рядом был кто-то знающий, как правильно поступить.
Теперь это закончилось. Рядом была лишь Орелик, не в меру импульсивная и эмоциональная. Если она решит сделать что-то необратимое, поддавшись минутному порыву, как он сможет ей помешать? Давид поймал себя на мысли, что почти незнаком с сидящим рядом человеком. Они три года провели в тесном замкнутом мирке идеально подогнанного коллектива, но ниши, которые в нём занимали, пересекались лишь работой.
Кибернетик была виталисткой, сторонницей «здорового образа жизни». На Новой Европе её семья жила в огромном доме-коммуне где-то под Гелиополисом. Вернее, останавливалась там на недельку-другую, когда возвращалась из очередной экспедиции. Затем большой весёлой компанией они отправлялась на катамаранах к Аквитании — полудикому южному континенту. Давид подозревал, что со своими консервативными пристрастиями горожанина-одиночки выглядит в глазах Орелик смешным. Да и сам он плохо представлял, о чём кроме работы мог бы разговаривать с человеком, ни разу не побывавшем в спиротеатре, виргалерее, не участвовавшем в психофильмах. С человеком, вся жизнь которого вращалась вокруг семьи, секса, спорта и витатуризма.
Они различались почти во всем. Кроме самого главного сейчас — оба нуждались в присутствии кого-нибудь сильного и рассудительного рядом. Нет, никогда департамент персонала не поставил бы их работать в паре. Насколько было бы проще, если бы в соседнем креслесидел Пелех. Или Торрес. Ещё лучше — командир. Тогда Давид был бы спокоен.
Выбирать не приходилось. Экипаж космошлюпки подобрал не департамент персонала, а случай. Если ни один из двоих не способен стать капитаном, то, придётся разделить эту роль поровну.
Давид постарался быть убедительным:
— Если здесь нет никого сейчас, то не обязательно, что так будет всегда. Может, уже завтра или послезавтра в эту систему войдёт чей-то разведчик. Да хоть через месяц! Батареи заряжены, установки регенерации воды и кислорода работают, рацион укомплектован полностью. Мы дождёмся, вот увидишь. Главное — не потеряться в космосе. Нужно найти самую интересную для исследователей планету, лечь на орбиту, включить передатчик на волне маяка-транслятора и ждать. Вот и всё.
— Ты думаешь, у нас есть шанс? — девушка недоверчиво посмотрела на него.
— Разумеется! Главное — не сдаваться, не опускать руки. Мы должны быть сильными. Знаешь притчу о двух лягушатах, упавших в миску с молоком? Один, поняв, что не выбраться, сложил лапки и утонул. А второй барахтался, хоть казалось, надежды на спасение нет. И в конце концов сбил из молока комочек творога. Оттолкнулся от него и выпрыгнул.
Орелик улыбнулась, вздёрнула подбородок.
— Ещё ты меня поучи быть сильной!
Глава 3. Лягушата
На «Паннонии» первичные данные о планетарной системе они получили бы за час. В шлюпке навигационного оборудования не было, приходилось выискивать планеты старым дедовским способом: вести видеосъёмку звёздного неба и пропускать его сквозь анализатор простенького компьютера. Это убивало уйму времени, но Русана не сожалела. В глубине души она радовалась кропотливому занятию. Оно помогало не думать о прошлом. И о будущем.
Пережить первые два дня было очень тяжело. Едва прошёл шок внезапно обрушившейся катастрофы, как она осознала, что семьи больше нет. Взрыв вырвал из её жизни Антона и Серхио, двух самых близких людей, оставив развороченную рану на месте сердца. Несколько раз наваливалась такая чёрная тоска, и руки сами тянулись к замку люка. Открыть, выпрыгнуть наружу, распахнуть гермошлем… Нет, этого она не сделала. Русана даже оплакать любимых не смогла: какие слезы, когда ты наглухо запечатана в скафандр космозащиты? Она лишь повсхлипывала беззвучно, пока Ароян спал.
На девятый день они определили местоположение ближайшей к гео-эталону планеты системы. К счастью, та успела обогнуть звезду и летела им навстречу. Ещё шесть-семь дней, и шлюпка выйдет на её орбиту. Затем — полторы-две декады ожидания.
Тайком Орелик проверила снаряжение. На двоих рациона должно хватить максимум на сорок суток. Можно экономить, энергетические затраты организма всё равно минимальные. Девяносто девять процентов времени лежишь в кресле, остальное — ползаешь на четвереньках в багажный отсек и обратно. Салон шлюпки на длительную жизнь экипажа в нём не рассчитан. Пищевая паста — питательная, полезная и вкусная — приедается в течение недели. Какая разница, что написано на тубе: «Печёночный паштет» или «Крабовый соус», когда знаешь, что и там, и там — смесь синтетических белков, жиров, углеводов, приправленная вкусовыми добавками? Однако экономить рацион смысла не было, отведённый им срок жизни упирался в ресурс воздуха и воды. Особенно воды. Теоретически система жизнеобеспечения шлюпки позволяла поддерживать замкнутый цикл, регенерируя отходы жизнедеятельности. Но никто не удосужился бросить в багажник запасные фильтры. Не удивительно — машина предназначена для высадок на планеты, а не прогулок по космосу. Так что если стараться выжить любой ценой, то под конец им придётся пить собственную мочу.