Лазоревый день. Книга первая
Шрифт:
Но Ишбит утвердительно дёрнула подбородком:
— Да.
— И тебя это не удивило?!
Разглядев обескураженное выражение на его лице, со-ртох положила на пол палитру и кисть.
— Дади много расспрашивал о том, что вокруг. Почти ничего о том, что здесь, — она коснулась пальцами головы. — Арт не только рисуют, шьют, лепят, готовят пищу, откладывают яйца и воспитывают детей. Арт знают много историй. Хочешь, расскажу?
Народ Рахда был могущественным и многочисленным. Их островами были целые миры, их лодки плавали от одного мира к другому. Они встречали
Рахда и её сестры не желали поступать так. Они называли себя Хранительницами, потому что пытались сберечь красоту иных миров. Они говорили: «Не миры должны становиться похожими на приходящее в них племя, а племя — похожим на новый мир. Если все миры станут одинаковыми, то беда, случившаяся в одном, случится везде».
Они говорили, но их не слушали. Сородичи гнали Хранительниц из своих домов. И беда случилась. Могучий народ исчез, будто его не было. Лишь Рахда и её сестры уцелели в своей чудесной лодке. Они плыли от одного мира к другому, но горестным было это плавание. Потому что они не могли найти для себя дом.
А затем они встретили чудесный мир с лазоревым небом и синим океаном, изумрудными островами и золотыми пляжами. Он был пуст, лишь маленькие дикие звери откладывали яйца в его лесах. Найденный мир мог стать новым прекрасным домом для возродившегося народа Рахда. Но пока они были чужими здесь, маленькие стражи звёздного острова не хотели принимать их. Следовало выбирать: плыть дальше, либо стать частью этого мира, слиться с ним. Хранительницы предпочли второе. Их шош (тела, физические оболочки) вскоре были мертвы. Но перед тем, как завершить тхе-шу, они сохранили частицу своего сорх (дух, душа, воля?) в существах, населяющих этот остров.
Ишбит замолчала, наблюдая за гостем.
— Это сказание о происхождении моего народа.
— Это просто легенда.
— Да. Но каждая легенда — это история, рассказанная ртаари глупеньким арт. Рассказанная так, чтобы мы могли её понять. Рахда и её сестры уцелели во время древней катастрофы. Возможно, уцелела и другая лодка, и плывущие в ней стали предками Русит и Дади? Возможно, ваш народ снова плавает от мира к миру? Одна лодка разбилась о небесные скалы, и вы упали на Шакх. Разве это не правда?
— Правда, — пробормотал Давид.
Первобытная космогония… кажется, что-то подобное было у древних народов Земли? Удалось ли понять, что лежало в основе тех мифов? Он слишком слабо знал историю, чтобы судить об этом. Космогония кхиров была фантазией о Предтечах, именно так и следовало её воспринимать. Давид тряхнул головой, отгоняя очередной рой назойливых вопросов.
— Мы действительно потерпели кораблекрушение, «звёздная лодка» разбилась, и наши товарищи погибли. А мы с Русит не можем вернуться на свой «остров». Ты с самого начала это знала?
— Да.
— Но… встретили вы нас, словно мы…. — Ароян запнулся. В языке кхиров не было слова «враг», — …опасность?
— Рой должен уметь защищаться.
— Почему же ты так резко переменила своё мнение? Что развеяло твои опасения? Или ты умеешь предвидеть будущее?
— Не я. Кхарит-Джуга. Я рассказывала ей о вас, она советовала, что делать. Путь Дади и Русит не опасен для кхиров. — Ишбит вновь взяла в руки палитру. Добавила, как само собой разумеющиеся: — Ишбит всё выполнила правильно. Теперь Кхарит-Джуга хочет увидеть людей другого мира.
Давид вздрогнул от неожиданности. Божество желает видеть пришельцев?! Эта фраза могла означать, что угодно. Например, ритуальное жертвоприношение. Он только и смог, что, заикаясь, выдавить:
— Когда?
— Сегодня ночью первый раз подул юго-западный ветер. Начинается росхор, сезон мрачного неба. Скоро праздник Кхи-охроэс, Лазоревый День. Я повезу в ц’Аэр избранных продолжить род нашего племени. Дади и Русит едут с избранными.
Услышанное кого угодно могло вывести из равновесия, даже профессионального навигатора. Давид возвращался в свою комнату «на автопилоте», не замечая никого и ничего вокруг. Космогония кхиров, предстоящее путешествие в столицу, ртаари, «наблюдающие» за пришельцами. Он ввалился в комнату, поспешно задёрнул занавесь, плюхнулся на матрац рядом с лежащей ничком Орелик. По девушке болезнь прошлась жёстче, поэтому она всё ещё восстанавливала силы, отсыпалась и отлёживалась.
— Руся, у меня ошеломляющие новости. Представляешь, Ишбит с самого начала считала нас пришельцами со звёзд! Их мифология… — он осёкся, услышав, как Русана шмыгнула носом. Испуганно уставился на подругу: — Что случилось? Тебе нехорошо?
— Нет, всё нормально, — Орелик перевернулась на спину, быстро стёрла кулаком влагу с лица. Помолчала. Размышляла, стоит ли говорить? Всё же ответила: — Просто… Знаешь, если бы я не упрямилась, послушала ребят, то на Европе оставалась бы частичка меня, моё продолжение. А так — кончится Руся и забудут, что жила такая.
Давид даже на локте приподнялся, уставившись на неё. Вот те на! Инстинкт продолжения рода проснулся, или как?
Орелик поняла его взгляд. Смущённо отвела глаза, спросила:
— Дад, а у тебя есть ребёнок?
— Нет.
— И тебя это не огорчает? Вообще?
Ароян недоумённо пожал плечами.
— Вообще.
Они несколько минут помолчали, думая об одном. Озвучила мысль Русана:
— Какие мы всё-таки не похожие друг на друга. Абсолютно разные.
* * *
Юго-западный ветер принёс тучи. Они накрыли небо тяжёлым грязно-серым одеялом, и солнце теперь даже не пыталось пробиться к земле. А земля замерла. Замер лес, замер город в предвкушении животворных потоков небесной влаги. Первый дождь за четыре долгих виталинских месяца! Давид представлял, что это получится за ливень. И каковыми станут его последствия для маленького отряда, движущегося по лесным дорогам. С каждым днём небо набухало чернотой, и Арояну нестерпимо хотелось подстёгивать спутников, заставлять поторапливаться.