Лазурь небес и порожденье ада
Шрифт:
– Как тебе фильм? – спросил девушку Джейсон, когда они выходили из душного зала на улицу. – Я заметил, ты нечасто смеялась, в отличие от остальных.
– Я думаю, сам режиссер не хотел, чтобы зрители над этим смеялись, – дрогнувшим голосом ответила Гвендолин. – Он лишь хотел, чтобы мы увидели в героях самих себя. И это должен был быть смех сквозь слезы, как по мне. – Она тихо шмыгнула носом и быстро смахнула кружевным платочком слезу с ресниц.
Молодой человек на это промолчал. Они подошли к остановке, и Гвендолин извлекла из ридикюля сигарету в костяном мундштуке. Джейсон тут же поднес ей зажигалку, сделанную из винтовочного патрона.
– О, так ты был на войне? – удивилась девушка, разглядывая зажигалку и вырезанные на ней непонятные инициалы.
– Я еще слишком молод для этого, – усмехнулся он. – Скажем так, я воюю совсем на ином фронте.
– И на каком же? – осведомилась Гвендолин, делая затяжку и выпуская струйку дыма к горевшему над ними фонарю.
Молодой человек снова усмехнулся.
– Хочешь это узнать? Тогда пойдем, я тебе кое-что покажу.
Он повел спутницу за угол, в темный и холодный переулок. Окончательно заинтригованная, Гвендолин шла за своим новым знакомым, даже не подозревая чего-то плохого.
Вскоре они оказались в мрачном и грязном тупике, откуда едва проглядывалось небо над головой. Щелкнув зажигалкой, Джейсон осветил выщербленные кирпичные стены домов, лужи нечистот, груду мусора в углу. Гвендолин пришлось зажать нос платком, чтобы не чувствовать ужасного запаха.
– Ты только посмотри на это убожество вокруг, – заговорил молодой человек. – Скажи, разве может из такой грязи родиться что-то светлое и чистое, нечто прекрасное, что можно будет назвать Истинной Красотой? – И, как только его спутница отрицательно помотала головой, он улыбнулся: – Может. Еще как может. И ты сейчас своими глазами это увидишь.
Внезапно куча мусора у стены завозилась, что-то хрипло зарычала и поднялась во весь рост, оказавшись средних размеров троллем в лохмотьях. Девушка поняла, что вонь в этом переулке исходила именно от него.
– Кто тут шастает? – прорычал тролль, зыркая своими маленькими красными глазами в темноту. – Убирайтесь. Я голоден и зол и за себя не отвечаю.
– Интересно… – ничуть не смутившись, протянул Джейсон. – Выходит, ты лег спать без ужина. Может, у тебя денег нет?
– Откуда бы им взяться, мистер, – хмыкнул тролль, – когда меня с работы уволили.
– Вот оно как? А кем ты работал?
– Вышибалой у Эрли, – угрюмо ответил недочеловек. – Как-то один из клиентов, толстый такой свин, налакался в стельку и начал буянить. Ну я схватил его за шкирку да и выкинул вон. А потом оказалось, что это был зять самого сенатора. Ну, меня и выперли.
Говоря все это, тролль постоянно чесался, ковырял длинным кривым ногтем в желтых зубах, а в конце рассказа схватил одну из крыс, с отчаянным писком носившихся вокруг него, запихал в широкую пасть и проглотил не жуя. Гвендолин едва не вывернуло наизнанку от такого зрелища.
– Хм, – задумчиво пробормотал Джейсон, – а это идея… Послушай, как тебя зовут? – вновь обратился он к бездомному монстру.
– Рудольф, – очищая от шкурки второго грызуна, ответил тот.
– Послушай, Рудольф, ты ведь не всегда был таким? Я имею в виду, было время, когда тебе жилось лучше, чем сейчас?
– А то как же. – Рудольф даже перестал жевать и уставился на человека умильным взглядом своих поросячьих глазок. – До того, как всю мою семью Охотники в горах переловили, мне ой как сладко жилось…
– А ты можешь об этом рассказать поподробнее? – попросил Джейсон, для чего-то засучив рукава и быстрыми движениями разминая пальцы рук.
– Расскажу, отчего нет. – Тролль уселся поудобнее, сцепив руки на коленях и, мечтательно глядя в ночное небо, заговорил: – Мы в Скалистых горах жили, аккурат рядом с канадской границей. Вокруг нас одни горы да внизу леса, а больше и нет ничего. Батя мой на промысел ходил, мамка за детьми глядела, так и жили. Братьев и сестер у меня семеро было, я самый старший. Как вспомню, что их нет уже…
– Ясно. Ты продолжай, Рудольф, рассказывай, как вы жили, – зачем-то поторопил Джейсон.
– А что тут говорить? Жили хорошо. Мамка на ужин похлебку из козлиных ног варила, я ее шибко любил. Как поем, так в брюхе сразу хорошо, не как сейчас. А еще перед сном мне мамка сказки говорила, я под них так сладко засыпал. Про замки там, про принцесс разных…
На глазах Рудольфа выступили горькие слезы воспоминаний. В тот же миг Джейсон вскинул правую руку, направив ее ладонью на голову бывшего вышибалы. Глаза того внезапно остекленели, лицо приняло бессмысленное выражение, а вслед за тем какая-то странная темная сущность отделилась от его тела и взмыла вверх, приняв форму черного облака. Гвендолин наблюдала за этим с изумлением.
– Так ты ловец душ?.. – наконец восхищенно вымолвила она, переводя взгляд на молодого человека.
– Да, но не простой, – кивнул он. – Я вытягиваю из живых существ не просто души, а всю их сущность целиком, причем делаю это в момент их пребывания в настоящей эйфории. А теперь смотри. – Он резко сжал руку в кулак, приблизив ее к груди, и тут же сущность тролля, обратившись в лепестки роз, осыпалась вниз и легла ожерельем на грудь девушки. Сам Рудольф постоял неподвижно еще пару секунд, а потом грузно рухнул вниз лицом.
– Из этого вытянуть почти ничего не удалось, – равнодушно отвернувшись от пустого тела, проговорил Джейсон. – Оно и понятно – в такой тупой маленькой башке нет места Истинной Красоте. Но истинно счастливые, бывает, отдают мне цветов на целый акр, а то и больше. Тебе нравится?
Гвендолин с восхищением смотрела на ожерелье из лепестков, так удачно гармонировавшее с ее платьем и волосами. Их благоухание и красота попросту заставляли забыть о несовершенствах кругом.