Лазурь небес и порожденье ада
Шрифт:
– Да, – слабо улыбнулась она. – Мне еще с детства нравилось танцевать, но у родителей не было денег, чтобы отдать меня в балетную школу. Вот после смерти мамы я рискнула заработать на своем хобби и пошла в кабаре к Эрли. Ему было все равно, кого брать.
Парень уставился на Гвендолин каким-то странным взглядом, и она смущенно потупилась. Пристально посмотрев на нее несколько мгновений, Джейсон затем произнес:
– А потом ты ушла оттуда? Но почему?
– Надоело, что каждый второй ублюдок тянул ко мне свои грязные лапы и норовил затащить в кровать, – произнесла девушка, не поднимая головы.
– И тогда ты стала…
– Прожигать жизнь дальше. – Она взглянула на него и жестко усмехнулась. – Кое-какие деньги от дяди с матерью у меня еще остались, да и сама я немного скопила. Вот, теперь пытаю счастья в основном в казино и лотереях, но везет, сам понимаешь, нечасто.
Девушка замолчала. Молчал и Джейсон, глядя куда-то вдаль, за окно. Гвендолин ощутила, что одеяло на ней почти просохло, и скинула его, оставшись в ночной рубашке. Но перед новым знакомым она совсем не испытывала смущения, наоборот, ей хотелось, чтобы он раздевал ее взглядом, а она прижималась бы к нему и рассказывала обо всем, о чем он спросит. О том, чтобы спуститься в столовую, поговорить с Джо и выпить чашку свежего кофе с домашним ликером, она уже не думала, ведь с того момента, как в комнате появился Джейсон, только он один занимал все ее мысли, все существо.
– Кстати, о прожигании жизни, – заговорил наконец молодой человек. – Я взял сегодня на вечер билеты для нас двоих. В театр «Пиквик», на оперетту. Не спросил твоего согласия, но после вчерашнего ты, я думаю, уже не откажешься.
– После вчерашнего? – Гвендолин вздрогнула и покрылась мурашками, но тут же сообразила, что он имел в виду. – Мы снова идем убивать?
– Как скажешь, моя королева, – усмехнулся он, откидываясь на спинку кресла. – Теперь твоя очередь решать.
– Но это же опасно! – покачала она головой, думая совсем о другом. – Легавые могут нас вычислить.
– Жизнь вообще довольно опасная штука, – философски заметил Джейсон и внезапно извлек из-под пиджака цветущую и благоуханную красную розу. – Она совсем как эта роза. На вид вроде бы красива и пахнет приятно, но стоит только протянуть руку и коснуться, как поранишься. И разумеется, как всякий цветок, любая жизнь в конце концов увядает и осыпается.
– Тогда я не хотела бы быть розой, – призналась Гвендолин, принимая из рук парня цветок. – Я хочу быть таким цветком, который никогда не увянет.
– Это можно исправить. – Джейсон резко встал и огладил костюм. – Сегодня вечером мы вновь отправимся на поиски Истинной Красоты. И в этот раз, будь уверена, я подарю тебе больше, чем один быстро вянущий цветок.
– Договорились! – просияв, воскликнула девушка и позвонила в колокольчик. – Джо, неси нам завтрак прямо сюда! Мне так хорошо в этой комнате!..
***
До Парк Риджа 4 , где находился недавно построенный театр «Пиквик», они добирались на такси. Всю дорогу молодые люди сидели молча, а Гвендолин, смотря в окно на мелькавшие мимо вечерние огни, задумалась о чем-то своем.
4
– пригород Чикаго.
Здание театра с возвышавшейся над ним стофутовой башенкой нарядно сияло в темноте красивыми огнями. У входа уже собралась огромная толпа, но Джейсон, взяв спутницу за руку, увлек ее в сторону черного входа, шепнув по дороге, что специально договорился с консьержкой о том, чтобы их пустили туда.
Проходя мимо фонарного столба, Гвендолин заметила приклеенное на нем объявление. Там размещалась фотография убитого вчера тролля Рудольфа с подписью: «Вознаграждение за любую информацию».
– Гляди-ка, мы уже становимся знаменитыми, – хихикнул Джейсон, наклонившись к ее уху. Девушка поежилась, внезапно ощутив неприятный холод во всем теле.
В большом, похожем на доисторический индейский храм зале они заняли места в партере, недалеко от сцены, но и не слишком близко (как заметил Джейсон, идеальное место, чтобы быть в центре внимания и в то же время видеть все вокруг). Началось представление, но Гвендолин почти не смотрела на сцену. Ей претили кривлянья размалеванных актеров, фальшиво-громкие звуки оркестра и не менее фальшивые хлопки зрителей, она смотрела только на прекрасные своды зала и изредка кидала взгляды на своего спутника, который также явно скучал, но не подавал вида, и в его бесстрастном взгляде, которым он уставился на сцену, чувствовалась даже некая одухотворенность.
Внезапно девушка ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Оглянувшись, она заметила в ложе над собой толстяка с блестящей лысиной и навощенными усами, который, мерцая в темноте зала красным огоньком сигары, бесстыдно смотрел прямо на нее. Ощутив беспокойство, Гвендолин сильнее прижалась к Джейсону, но тот будто бы не заметил этого, продолжая сосредоточенно и в то же время лениво созерцать представление. Гвендолин решила не отвлекать его и не сказала о своем беспокойстве, рассчитывая, если что, справиться самой.
Во время антракта, когда они вышли покурить, к Гвендолин внезапно подлетел тот самый лысый толстяк и, схватив ее за обе руки, начал беспрестанно кланяться.
– Мадемуазель, умоляю, уделите мне хотя бы пару мгновений! – резким фальцетом воскликнул он. – Я Фредерик Гейворд, антрепренер. – Он сунул ей в руки визитку с золотым вензелем. – Хочу предложить вам роль в моем новом шоу. О Господи, какая у вас грация! Как вы роскошно выглядите! – продолжал он, так и пожирая девушку алчным взглядом. – Уверяю вас, вы станете звездой всего Чикаго, да что там – всего Среднего Запада! Соглашайтесь, умоляю, такой шанс выпадает раз в жизни!
Джейсон шагнул было вперед, чтобы осадить назойливого антрепренера, но Гвендолин внезапно остановила его и с лучезарной улыбкой повернулась к Гейворду.
– Я готова выслушать вас, – сказала она.
– Прекрасно! Тогда не угодно ли будет присоединиться ко мне в моей ложе, чтобы обговорить все условия? – Маленькие блестящие глазки толстяка так и горели поистине демоническим огнем.
Девушка кивнула и с улыбкой приняла протянутую ей маленькую пухлую ручку, унизанную дорогими перстнями. Джейсон смотрел на нее со смесью изумления и злости, но она, послав ему успокаивающий взгляд, направилась вслед за лысым антрепренером в зал.