Лазурный берег
Шрифт:
— Это еще что за чудовище?
– оторопел Троицкой.— Что-то рожа больно знакомая...
— А это, босс, тот самый... — защелкал пальцами Дима.— Как его... Овцов. Известный путешественник.
— Не Овцов, а Пастухов! — поправил Серов.— Тимофей Пастухов.
— А теперь, значит, в Каннах отогревается?
– хмыкнул Троицкий.
— Собирается Атлантику на веслах переплыть,— пояснил Серов.— По пути древних французов. Или римлян. Хрен их разберешь... Все одно — нерусь!..
На самом деле однофамилец шефа Лубянки прекрасно отличал французов от римлян. Он вообще был человеком подкованным. Шутить как можно тупее осталось его привычкой с девяностых, когда кандидату технических наук и бывшему доценту пришлось вписываться в разношерстный мир «нового русского бизнеса». С тех пор утекло много воды и крови, но от «простых» шуток Серов так и не отучился.
— Во мужику делать не хрен... — цокнул языком Дима.
— Зато никаких семейных проблем! — хохотнул Николай.— Греби себе и греби... Хоть всю жизнь.
— Пока акулы не слопают... — захохотал Дима.
— Все придурки сюда слетелись,— резюмировал Троицкий.— Сезон... Ладно, хватит ржать. Пошли внутрь
На речке, на речке, на том бережочке Мыла Марусенька белые груди,— Донеслось в этот миг с удаляющейся лодки Пастухова.
— Ага,— с интересом обернулся Троицкий.— А дальше что она там намывала?..
Но дальше уже не было слышно.
Детектив Анри Перес укололся кактусом. Вернее о кактус. Кактус был большой, а балкон маленький и если детектив выходил на балкон, чтобы подышать свежим воздухом, проклятое колючее растение непременно оказывалось в опасной близости от лица и рук Но убрать кактус с балкона никак нельзя. Это была полицейская конспиративная квартира, и каждый элемент обстановки имел здесь свое особое значение.
Впрочем, в комнате для кактуса места тоже было немного - квартира вообще не блистала размерами. Денег местному департаменту полиции выделяли не слишком щедро.
В маленькой комнате был особо ощутим запах, исходивший от сидящего на тахте Мошкарина.
— Вы бы помылись... — тоскливо предложил Перес по-русски с сильным акцентом.
— А конспирация?..— возразил Мошкарин.
В дверь коротко позвонили.
— Комиссар приехал.
— Мне уйти? — спросил Мошкарин.
— Нет-нет, останьтесь. Ему нужна от вас информация.
Перес прошел в прихожую, открыл входную дверь. Поклонился. Не слишком низко, чтобы не возникло ощущения, будто он излишне подобострастен. Но комиссар был настолько толст, глуп и самолюбив, что совсем не выразить ему почтение было нельзя. Пересу он протянул для рукопожатия два пальца, Мошкарину, Привставшему с тахты, небрежно кивнул. Внешний вид русского агента его не порадовал.
— Это и есть ваш информатор, Анри? — спросил комиссар, тревожно поводя носом.
— Да, месье комиссар. Алекс Мошкарин. Приехал из России год назад. Из Пензы.
— Чем он занимается?
— Работает в порту. За сдельную плату моет катера и яхты. Свободное время проводит с русскими...
— Может, хотите кофе? — вновь привстал Мошкарин.
— А у вас что, сыром пахнет? — проигнорировал его предложение комиссар.— Очень изысканный запах... Напоминает камамбер.
Перес побагровел. Мошкарин произнес извиняющимся тоном:
— Скушали уже! Голодные были. Мсье Перес вот голодный пришел...
Перес побагровел еще больше. Пришел он как раз сытый. Кушал пулярку и гусиный паштет.
— Вот кофе... — вновь предложил Мошкарин. Он чувствовал, что Перес недоволен, и с радостью покинул бы комнату.
— Не надо,— отмахнулся комиссар.— Рассказывайте лучше, что стряслось.
— К нам прибыл Троицкий,— Анри Перес кивнул на Мошкарина.— Алексей мыл его яхту.
— Троицкий... Троицкий... — задумался комиссар. Напряжение мозговых извилин придало ему очень важный вид.— Тот самый?.. Большой негодяй?
— Именно. Тот самый, что объявлен в международный розыск как организатор убийства. Русский бизнесмен.
— И что же он у нас делает? — искренне удивился комиссар.
— Таблетки глотает,— пояснил Мошкарин.
— «Экстази»?.. Я слышал, что у вас в России это до сих пор еще модно...
— Нет, вроде от головной боли...
— А кто прибыл с ним?..
— Трое. Все русские. По виду — бандиты.
— А что у вас с зубами? — неожиданно сменил тему комиссар.
Мошкарин смутился. За него ответил Анри:
— То же, что у всех русских,— плохие дантисты!
— Он ведь, кажется, в Португалии живет? — вновь перескочил на Троицкого гость.
— В Сан-Теотониу,— пояснил Перес— На своей вилле. Португальцы отказали России в экстрадиции.
— Да-да, я помню из газет... Кажется, Троицкий объявил себя жертвой политического режима...
На самом деле комиссар ничего такого не помнил и газет отродясь не читал. Информацию к сегодняшней встрече готовили для него помощники. Спрашивая, «что стряслось», комиссар прекрасно знал тему разговора. И агент Перес знал, что комиссар знает. И Мошкарин понимал, что первый знает, а второй знает, что первый знает. Так что беседа походила на плохой водевиль.