Лазутчик и крот

Нерюриков Игорь

— А как же пропустить такое? В Лоне не так уж и много развлечений. По крайней мере, меньше чем мне хотелось, когда я город свой только задумал.

Проводив своего гостя, Демих лег на мягкую кушетку и утонул в воспоминаниях.

Вот он в Четырехречье со своим приятелем. Не вспомнить как его звать. Слишком это было давно. Было тогда Демиху кажется шестнадцать лет. Идут они по разбитым причалам. К ним пришвартована маленькая посудинка, на которой старший брат Демиха трудится матросом.

Вокруг все покрыто туманом. Как всегда осенью в этих краях. Демих пытается уговорить своего брата, спрятать их в трюме. Наконец-то тот уговаривается.

Идут они долгую неделю, скрашивая досуг вином. Разоряют по ходу несчастливого торговца.

Вот они уже в Перепутье. Приятель тащит их к своим родственникам в северные кварталы. Зажиточные здесь люди живут. Там Демих встретил Лапульку, дальнюю сестру своего Приятеля. Он тискает ее за бока и за зад. Та никак не уговаривается. Они все вместе идут гулять. Вечером в городе устраивают праздник. Все заканчивается потасовками. Все разбегаются. За ними следует стража. Удается скрыться в борделе. Лапульку хочет увезти пьяный клиент. Весь волосатый и толстый, прямо как дикий кабан. Демих и приятель смеются. Но Лапульку спасают. Она истерит и ее отводят до дома. Сами хотят вернуться в бордель. Их выгоняют, не хватает монет. Тогда они примыкают к банде подростков из северных кварталов. Те идут изгаляться над бедняками в южное Перепутье. Приятель говорит им, что это опасно. Так как в южном Перепутье, встречаются порой среди прочих и головорезы с пиратами. Подростки говорят ему успокоиться. Главный в южном Перепутье, брат их вожака.

Демих никогда и не видел столько пьянчуг и осипших, а вместе с ними в дурмане валяются сотни прохожих. Несколько старых матрон, то ль разорились, то ль заблудились, смотрят на всех там с презрением, и восклицают о боже, нос зажимают, идут себе дальше. Демих с приятелем в банде, грабят бесстыдно прохожих, тащат у них из карманов, медных немного монет.

Демих заблудился идет он один. С темных тех улиц поднимается дым. Жарят кто крыс, а кто голубей, Демих идет сквозь осипших блядей. Снова к нему возвращается банда. Вожак разошелся словно шакал, с рук самых нищих вылетает баланда, кто не успел тот и не ускакал.

Хочет один ретироваться приятель, радость подростков его к ночи достала, Демиха бросить на улицах бедных, в его приключениях самых зловредных. Будет тебе не остаться до утра, будет тебе разгуляться до дня, сутками машешь ты на пролет, но до свидания, отъебись от меня.

Тут-то и дело встрепенулся вожак, в миг предложив новичкам по дурману, вытащив зелья прямо с кармана, подал он банде особенный знак. Все прекратили на время резвиться, стали серьезны, в себя принимать, кто-то не мог никак зелья напиться, другие не в силах никого понимать.

Дули ветра прямо с обрывов, все завывают и лето уносят, никто не припомнил чтоб в Перепутье пришла бы такая холодная осень.

Демиха носит яркая радость, то мысли крадет, скрывая возможность, а прямо в крови ядовитая гадость, для всех его нервов создает свою сложность.

Банда ввергается в проклятый кутеж за ней на ушах ходит вся улица,

Вожак разоряет нищих хозяйство, бегает в припадке безголовая курица.

Демиху сносит остатки все разума, он принимается за грабежи,

Приятель волнуется от взоров скрывается, крикнет ему погоди не спеши.

Под руку банде снова и снова, обнова, обнова, старье или хлам,

Не разбирая распирает от слова, каждый из них одурманенный хам.

Так

в Перепутье проводит все ночи без передышки и сна молодежь,

Драки, разбои, дурман и ранения, крики, угрозы, мат и галдеж

Кому повезет найдут проституток, особенно если совсем по дешевке,

А самым счастливчикам выпадут шлюхи, бесплатно готовые отдаться массовке.

Дурман подбирается к скорому спаду, снова и снова сбивая дыхание,

Самому слабому приносит на блюдце страх, фатализм и мирское страдание.

Кто же пойдет первым попятный, по многочисленным просьбам жильцов,

Демих, Вожак или кто-то опрятный, знаю Приятель будет таков.

Первые двое ворвались в халупу выбив деревянные ставни с двери. Разграбив ящики с неведомыми талисманами, вожак вышел через черный ход. Демиха схватила за грудки желтозубая ведьма с криками:

— И через сотни лет ты будешь проклят! Будешь проклят всем миром!

Демих проснулся, его бросило в дрожь, за окном начался ливень. С гор повеяло прохладой. Вероятно ни комедии, ни трагедии сегодня не будет.

Глава 10. Не верьте глазам своим

Первое осеннее утро принесло в Квинку настоящую жару. Даже в разгар лета такого солнечного удара по городу не наблюдалось. Дарей сидел на постаменте, который условно разделял районы рыночной площади и гавани. Вокруг собрались две враждебные партии. Одни выступали за то, чтобы на постаменте отныне стояла бронзовая жаба. Их поддерживали Квинковские дворяне. Они все обожали главный ингредиент их любимых лакомств. Вторые хотели возвести на пьедестал железную крысу на вертеле. Блюдо испокон веков спасавшее от голода бедняков Квинки. Особенно в тяжелые годы. Вторую партию поддерживал Четвертинник. Ну в самом деле. Не выступать же ему по каждому вопросу на стороне дворян. Так можно и места лишиться во главе государства. Все трения, по наиважнейшему для Квинковского собрания делу, начались тридцать лет назад. Сразу после того как с постамента опрокинули статую посвященную какому-то Владыке. Который правил в стародавние времена. И поделом ему! Все Владыки пособники демонов!

— Пойдем Дарей! Припасы уже выгрузили! — громко кричал со стороны причалов Филин.

Дарей спрыгнул с постамента и пошел прямо на зов. Внутренний порт Квинки представлял из себя систему грязных не глубоких каналов отгороженных каменными подпорками от окружающих болот. В него могли заходить только небольшие лодки. Все крупные корабли швартовались за стенами города. Прямо на каменных островках чуть возвышавшихся над трясиной реки под названием Квинка.

Неподалеку от причала, на двух запряженных телегах в беспорядке лежали припасы. Они предназначались для гарнизона Полуострова, квартировавшегося в городе Квинка. Стоило проверить запасы. Дело поручили лазутчикам.

Филин подошел к первой телеге и засунул руку под коробку усыпанную гниющими яблоками. Послышался звук: «Уииии!» Филин резко одернулся. Его палец оказался в крови. Рассмотрев следы укуса, он приподнял коробки. В клетках сидели маленькие тощие свинки.

— Поросята из Вязи, — сказал Филин заулыбавшись.

— Какие-то они тощие в ваших краях, — заметил Дарей. — На Полуострове совсем другое дело.

— Хоть какие! Пока только с Вязи прислали. И то еле дождались, я уже был готов приняться за крыс.