Лазутчики
Шрифт:
Они вновь вышли на балкон.
— Мне пока еще не хочется, — сказал профессор, — но, пожалуй, сейчас самое подходящее время. Не хочу задерживать нас всех позже. — Он вынул из своего рюкзака пластмассовую бутылку. — Мы точно знаем, что первые три комнаты, которые мы осмотрели, безопасны. Я использую одну из них.
— Безопасны-то безопасны, — сказала Кора. — А как насчет мертвой обезьяны в чемодане?
— Я имел в виду тот номер, где мы нашли плащ «Барберри».
— Профессор, — вмешался Винни, — один из нас должен пойти с вами. Просто в качестве дополнительной предосторожности.
— Да,
Бэленджер следил, как двое из его спутников открыли дверь и вошли в номер. Несмотря на то, что эта комната уже была обследована, они проверяли пол перед тем, как сделать следующий шаг. Свет от их фонариков удалялся в темноту.
Он приложил руку к стене балкона, нажал и, удостоверившись в том, что она достаточно прочна, опустился на пол и сел, опираясь спиной на стену. Хотя это вовсе не был полноценный отдых, но даже иллюзия отдыха все равно должна была пойти на пользу.
Рик и Кора опустились на пол рядом с ним. Судя по виду, они вымотались ничуть не меньше, чем он сам. «Вы гоняетесь за адреналином, — подумал Бэленджер, — так получайте ваш адреналин. Сначала он добавляет сил, а потом с лихвой забирает все назад».
— Пожалуй, можно провести время с пользой, — проворчал Бэленджер, поднимая скоросшиватель который выпустил из рук, услышав крик Коры.
«ПОЛИЦЕЙСКИЕ ДОНЕСЕНИЯ».
— Не хотите почитать? — Он протянул несколько страниц Рику и Коре, оставив верхнюю часть пачки себе.
Первый лист был датирован 31 августа 1968 года. Именно в этом году, как говорил профессор, отель прекратил принимать посетителей. Бэленджер ожидал увидеть в папке множество однотипных заявлений о случаях воровства из номеров — этот вид преступлений случается в гостиницах чаще всего, — но первый же рапорт оказался посвящен куда более серьезному происшествию — пропаже человека.
В августе, через неделю после того, как в «Парагоне» побывала женщина по имени Айрис Маккензи, туда явился полицейский детектив, расспрашивавший о ней. Выяснилось, что никто ее не видел и ничего о ней не слышал с тех пор, как эта дама оплатила счет и покинула отель. Кто-то из работников «Парагона» оставил рукописную запись, в которой дословно запечатлел весь ход беседы с детективом.
Айрис Маккензи, как стало известно Бэленджеру, жила в Балтиморе, штат Мэриленд. Незамужняя женщина тридцати трех лет, литературный сотрудник рекламной фирмы, работавшей с крупными нью-йоркскими агентствами. После командировки в Манхэттен она приехала в Эсбёри-Парк и провела уик-энд в «Парагоне». По крайней мере, в телефонограмме о бронировании было записано, что она намерена остановиться здесь на уик-энд. Приехать в пятницу вечером и выехать в понедельник утром. Но вместо понедельника она выехала утром в субботу. Бэленджер решил, что, вероятно, женщина поняла, насколько сильно просчиталась — Эсбёри-Парк больше не был местом, где можно тихо и спокойно отдохнуть в выходные.
Человек, составивший подробный отчет о визите детектива (судя по почерку, это, скорее всего, мог быть мужчина), отметил, что показал детективу карту бронирования и бланк, который Айрис Маккензи заполнила, когда расплачивалась по
«Поразительно болтливый детектив», — мысленно поморщился Бэленджер. По собственной инициативе выдает множество совершенно излишней информации. Ведь какое основное правило? Задавай вопросы. Не углубляйся в подробности. Пусть твой собеседник сам рассказывает тебе о них.
В записке подчеркивалось, что в отеле не имели никакого представления о том, что могло случиться с Айрис после ее отъезда. А далее отмечалось, что месяц спустя из Балтимора приехал частный сыщик, который задавал точно такие же вопросы, что и полицейский. Представитель отеля, составлявший итоговый отчет, особо отметил, что он делает это специально для того, чтобы ни у кого потом не сложилось впечатления, будто отель мог допустить ошибку.
Бэленджер почувствовал, что его пульс сделался чаще после того, как в голове мелькнула мысль о том, что этот документ мог написать сам Карлайл. Позабыв на мгновение о темноте, сгустившейся за балюстрадой балкона, он сосредоточился на заметно выцветших чернилах, которые теперь сделались почти фиолетовыми. Луч его мощного фонаря насквозь просвечивал ломкую желтую бумагу, и на ладони Бэленджера виднелась тень от рукописных строчек. Действительно ли в почерке угадывался намек на возраст, неточности в написании букв глубоким стариком, который уже с трудом удерживал авторучку в подагрических пальцах, или это ему лишь казалось?
Возвратились Винни и профессор. Конклин засунул бутылку в карман рюкзака. Когда он уже застегивал «молнию», Бэленджер обратился к нему:
— Карлайл делал записи в своем дневнике от руки?
— Да. А почему вы спрашиваете?
— Взгляните, не покажется ли это вам знакомым? — Бэленджер протянул листок.
От резкого света Конклин был вынужден прищуриться. Было очевидно, что он глубоко погрузился в раздумье.
— Да. Это почерк Карлайла.
— Позвольте мне взглянуть, — сказал Винни. Он всматривался в почерк, как будто перед ним была головоломка или ребус. Затем он передал документ Рику и Коре.
— Это помогает мне почувствовать себя немного ближе к нему, — сказал Рик. — Вы сказали, что Карлайл отличался... не помню точной фразы... Хотя это неважно. В общем, редкостно хорошей физической формой благодаря постоянным физическим упражнениям и употреблению стероидов. Но каким было его лицо? Его манеры? Он был привлекательным или невзрачным? Приветливым или властным?
— В молодости он был похож на преуспевающего актера, играющего героев-любовников. Сияющие глаза цвета аквамарина. Очень живой. Наделенный харизмой. Он буквально гипнотизировал окружающих.