Льды Ктулху
Шрифт:
— Пожалуйста, не стреляйте!
Василий на мгновение опустил взгляд. У ног мельника на полу сидела девочка лет пяти. Дочь мельника. Как ее звали, Анюта или Анастасия?.. Раньше Василий видел ее пару раз у реки, и только. Но сейчас…
Сейчас на глаза девочки навернулись слезы, и, обнимая ноги отца, она просила, молила.
— Пожалуйста, не стреляйте!
Рука Василия дрогнула. Он опустил пистолет. Вся его ярость, ненависть рядом улетучились, когда он услышал этот детский голосок. И только сейчас он подумал о тех двух, через чьи тела он с легкостью перешагнул, чтобы сюда добраться.
— Стреляй, гнида, — прошипел мельник, но Василий его не слышал. В душе у него что-то перевернулось,
— Успокойся, парень… Отдай-ка эту штуку… — и он с легкостью вывернул револьвер из руки Василия. — В безоружного стрелять грех, а свое он получит. Но по закону. Мы будем судить его по закону военного времени, и он за все ответит.
Но в данный момент единственным ответом мельника был плевок, однако комиссар сделал вид, что ничего не заметил, вместо этого он обратился к девочке.
— Пожалуйста, дорогая, отойди. А ты… — перевел он взгляд на мельника, — ты арестован именем Советской республики и предстанешь перед революционным судом, но прежде… — тут Григорий Арсеньевич, как-то нехорошо прищурившись, приблизился к мельнику. — Но прежде ты должен будешь ответить мне на некоторые вопросы, и не советую упираться, — он улыбнулся еще шире, а потом вновь посмотрел на девочку. — Эй, ребята, уберите эту девчушку, мне нужно поговорить с ее папочкой с глазу на глаз…
Когда девочку увели, он продолжал:
— Видишь, как вышло… Я-то всего хотел тебе пару вопросов задать, а ты стал хамить, мертвецами кидаться… А я этого не люблю, и тем не менее, прежде чем мы начнем разбор всех твоих художеств, скажи, кто был в деревне ночью…
— Кто был… кто был… — передразнивая комиссара, повторил мельник. — Красные были, и ты сам это отлично знаешь, так что мог бы меня и не спрашивать, товарищ… хотя, какой ты товарищ! Бать… — но он недоговорил. Григорий Арсеньевич несколько раз надавил на курок, пулю за пулей всаживая в мельника, а потом, повернувшись к ошеломленному Василию, пояснил. — Врать нехорошо, так что я, именем революции, приговорил его к расстрелу и привел приговор в исполнение…
Глава 7
НОВЫЙ ШВАБЕЛЕНД
[1938]
Южные моря встретили путешественников пронизывающим, ледяным ветром. Однако Василия это ничуть не смущало. Он предпочитал больше времени проводить на корме лодки. Стоял, держась за леера и наблюдая за пенным следом.
На немецкую лодку VII–C они пересели в Бразилии в одном из крошечных приморских городков, из тех, что и на карту не нанесены. Удобства трансокеанского лайнера остались в прошлом, и теперь приходилось ютиться в крошечных коморках. Делать было абсолютно нечего. Единственное помещение, где можно было с комфортом расположиться, — кают-компания была забита оборудованием профессора. Он проводил там дни и ночи, колдуя над своими записями и приборами. Комиссар большую часть суток спала, так, словно решила отоспаться на всю оставшуюся жизнь. Просыпалась она только для принятия пищи, оправления нужды и краткой, получасовой послеобеденной прогулки. Катерине приходилось придерживаться того же распорядка, хотя он ее явно тяготил. И если комиссар, округлившись дальше некуда, к концу плавания напоминала бочку, то девушка, наоборот, приобрела плавность форм. Болезненная худоба ушла и, несмотря на то что большую часть суток она проводила в замкнутом помещении, на щеках ее появился завидный румянец. Немецкого
Но Василий в целом был доволен. Если бы не резня на борту лайнера, виновников которой так и не нашли, путешествие и в самом деле было приятным. Это не то, что бегать по Питеру или Москве, отлавливая всякую нечисть и постоянно рискуя получить или пулю, или смертоносное проклятие.
Тем более что иногда он видел Катерину, а пару раз, когда у комиссара разыгралась морская болезнь, им даже удалось поговорить. Правда, оба раза разговоры вышли странными, пустыми. Несмотря на все усилия молодого человека понравиться своей спутнице, она видела в нем всего лишь агента НКВД, потенциального врага, пусть, в отличие от многих, состоящих в этой организации, он и был человеком хотя бы минимально воспитанным.
Однако большую часть времени Василий проводил в одиночестве или в обществе батьки Григория. Они говорили о многом, и Григорий Арсеньевич, как и тогда, в далекие двадцатые, продолжал просвещать Василия, рассказывая ему о всевозможных тайнах, сокрытых в дальних, еще не освоенных человеком уголках планеты.
Барон много рассказывал и о подземных городах, сокрытых под песками Гоби, тех, что охраняют песчаные шогготы. В отличие от своих сибирских родственников, они метали электрические молнии. Еще Арсений Григорьевич говорил о катакомбах под Варшавой и о кровососущих тварях, скрывающихся в ночи на узких улочках старинных европейских городов. О тайнах, которые, быть может, если судить по древних записям майя, скрывает обратная сторона Луны… Но ни слова о Ктулху и о том, что случилось на лайнере.
Василий несколько раз заводил разговор на эту тему, и всякий раз Григорий Арсеньевич ловко уходил от ответа. Он словно специально игнорировал все попытки Василия разузнать что-то на эту тему, а когда тот спросил в лоб, в чем дело, барон Фредерикс ответил:
— То, что произошло на лайнере, было ужасно само по себе. Люди, превращающиеся в тварей, служащих Древнему богу, и скрывающие до поры до времени свою истинную личину… Это само по себе ужасно, но все может оказаться хуже… много хуже… Ты знаешь, Василек, я не хотел бы тебя пугать страшными рассказами, потому что все это, в конце концов, может оказаться и неправдой вовсе.
— Но я доложен знать, чего ожидать, если мне придется столкнуться…
— Надеюсь, что не придется, а если такое все-таки случится… тебе будет сподручней, если ты не будешь знать об истинной силе своего противника. Ведь то, что известно мне, — всего лишь легенды и непроверенные рассказы. Быть может, в жизни все совершенно не так, и не столь страшны чудовища, как их образы, являющиеся нам во снах.
— Но…
— И никаких но! Никаких исключений. Прибудем на место, там и разберемся.
— Разберемся в чем?
— Всему свое время, — покачал головой Фредерикс.
— Хорошо, тогда последний вопрос… — не унимался Василий. — Тот мертвец… всплывший мертвец указал на Катерину и нашего комиссара. Значит ли это, что кто-то из них, а может и они обе — слуги Ктулху?
— Все может быть, — неопределенно сказал барон. — Хотя это версия малоправдоподобна. Катерина носит амулет. Она и так отчасти принадлежит к миру Ктулху, но он же указывает на то, что никакого отношения к чудовищам со щупальцами она не имеет. Что до комиссара, то я сильно сомневаюсь… Она тут и вовсе не при чем. Скорее, мертвец хотел что-то сказать нам, указав на сам корабль, а не на тех, кто стоял на мостике. Однако время покажет, кто прав.