Лед Апокалипсиса
Шрифт:
— Эй. Он вас напугал? Смотрите, я вас защитил.
Главный гопник (мысленно окрестил его так) повернулся к нам. Я оглядывал их компанию поверх автомата «на изготовку» и не спешил отвечать. Хладнокровно оценивал, молчал, перемещал во рту леденец «холлс», прихваченный в аптеке. Шестеро. От восемнадцати до тридцати. Двое, включая главного, даже на вид уголовники-рецидивисты, причем лидер весьма молод. Но и остальные — зверьё. Одеты разномастно, некоторые шмотки выглядят неестественно дорого. Женщины разных возрастов, прятали лица, не рассмотреть. Одна ниже среднего роста. Веревки разноцветные.
— Как насчет благодарности,
— Не подходи, стреляю!
— Ну, зачем так грубо с добрыми людьми.
И шагнул навстречу, показывая пустые руки. Расстояние метров двадцать.
— Не гоношись. Мы уходим, малой, — продолжил свою мысль гопник. — Будем считать, что ты мне должен.
Они двинулись и стали медленно огибать нас по большой дуге.
Что мне делать? Кажется, постою так пару минут, и они уйдут. Мы в безопасности? Однако, что-то щелкнуло в голове. Женщины в плену. Это не дело. Гопники дограбят аптеку. А ещё они поймут, откуда мы, как выглядим. Нет. Не один собачий хрен отсюда не уйдет. Страх. Боялся ли я? Наверняка — космически боялся. Но. Страх плохой мотиватор для свободного человека. Ситуация была слишком опасной чтобы страх имел в ней право голоса. Он заперт в какой-то дальней комнатушке сознания и не может достучаться до меня.
Всё это время целился в середину силуэта главного гопника. Режим — на одиночный огонь. Надо отдать должное его крутости, он разговаривал уверенно и как хозяин положения, хотя был под прицелом.
Хотелось кашлять. Руки голые, мёрзнут. Я больше не думаю. Плавное нажатие, автомат ударил в плечо сквозь утеплитель комбеза. Моя мишень ощутимо дернулась. В военном деле не говорят «стрелять в людей», правильно — «поражать живую силу противника».
— Охуел? — успел сказать один из их банды, растерянно глядя на своего вожака. Тот ещё не упал. Стоял, словно задумался.
Перевел прицел. Выстрел во второго. Бфуум. Промазал. Чуть сдвинул прицел, ещё один. Бфуум. Попал. Торопиться нельзя, патроны расстреляю, а запасного магазина с собой нет.
Второй подстреленный в банде вывел оставшихся из оцепенения.
Побежали на нас. Молча, зловеще шурша снегом. Я посередине. Двое ломятся на меня, ещё по одному на парней.
Денис вооружён травматом. Подпустив поближе, любовно охватив травматический пистолет двумя руками, резкими хлопками стрелял в лицо своему «бегуну». Тот замедлил бег, закрывась руками, отбросив нечто вроде меча или шашки.
Кабыр вооружён «осой», но к ней даже не притронулся. Ещё у него была изготовленное силами Иваныча копьё (он вообще кустарную оружейную мастерскую развернул после моего топора, постоянно что-то изготавливал). Натуральное такое, не очень длинное. Вчера вечером увидел и не стал шутить про «память крови», типа как его предки в каменном веке валили оленей, тюленей или последних мамонтов. Напротив, копьё штука практичная, не требует перезарядки, всегда готово к бою и способно «продавить» тёплую одежду.
Хакас, всё так же хладнокровно сощурил свои глаза, подпустил противника поближе, переместил копьё из-за спины, чуть присел, крепко перехватил и без всяких фокусов вонзил противнику в живот. Тот даже успел удивиться и схватиться за древко. Кабыр сделал шаг вперёд и насадил поглубже. Глаза его блеснули гневом.
Всё это пролетело за мгновение.
В
Раздалось злое «ах». Я рванул вперёд, сократил дистанцию, когда он махнул мечом, блокировал автоматом. Слишком близко.
Боднул головой в лицо, до хруста сжал тесак и вонзил злодею в брюхо. Отскочил. Хакас, как заправский охотник, с маниакальной деловитостью, без тени эмоций обогнул «плохого парня» и с силой ткнул его в спину. Готов!
У Дениса дела обстояли сложнее. Расстреляв пистолет, он схватился с врагом в рукопашную. Лупили друг друга по корпусу, по лицу. Однако игрок нашей команды не так прост. Резко вломив лбом в лицо, повалил, достал нож и размашисто ударил. Снова. Снова. Снова. Сел сверху, зарычал как дикий зверь, лицо перекошено, взялся за клинок двумя руками и основательно всадил в грудь поверженного врага.
— Первый пошёл! — удовлетворенно и громко провозгласил я. И неожиданно расхохотался. Нервы, наверное.
Отсмеявшись, попросил Хакаса меня прикрывать и пошёл проверять трупы (в первую очередь, что они являются таковым, мне тут недобитки не нужны).
Тот, кто бежал ко мне, оказался ещё живой. Ненадолго, под черной шубой огромная лужа тёмной крови.
— Ты жив ещё, собака Калин?
— Петушара. Сука. Это не честно. Падла гнилая. Мусор.
Он попытался в меня плюнуть, но «харчок» повис на нижней губе.
— Попизди мне тут. Тебя зовут никто и фамилия твоя никак. Андестенд? Колись, полупидор, сколько вас, кто главный, где база?
— Нас много, все ровные пацаны и мы теперь закон. Придём за тобой, шкура. Скоро. Ж…
Он был ранен в «мякоть» верхней части ноги, кровотечение сумасшедшее. Поскольку мне не понравились его слова, саданул в рану берцем.
— Аааааа.
— Хуй на!!! В чем проблема, болезный? Не отвлекайся. Зачем похитили женщин? Что вы знаете про Завод?
Он бессвязно орал. Кровь двинулась толчками, пачкая его дорогую норковую шубейку с женского плеча. Из крика один раз послышалось слово «докторша», больше ничего осмысленного. Крики затихали, перемежаясь со всхлипами. Он синел. Не стоило даже тратить на него пулю или пачкать копьё.
— Денис, ты отдышался? Вместе с Кабыром проверьте остальных, чтоб точно были покойниками. Тест — тычок копьем в ребра. Не дергается, значит, трупешник.
Подошёл к женщинам. Одна оказалась совсем ребенок, подросток. Обе прятали лица, жались друг к другу.
— Меня зовут Антон. Мы хорошие парни. Сейчас трупы обыщем, оттащим волокушу и проводим вас домой.
— Нет.
— Что «нет»?
— Дома нет. Сожгли. — Старшая беззвучно плакала. Не всхлипывала, но слезы текли по щекам. — Искали меня, сказали я «паханку» обидела и теперь должна отработать, зашивая ровных пацанов и раздвигая ноги. Что сейчас правила такие. Искали. Соседа выволокли, били. Застрелили. Звери. Светка меня выдала. Я её не виню. Но наш дом подожгли, на наших глазах. Так страшно, Антон, так страшно.