Лёд
Шрифт:
— Что вы знаете про лед, молодой человек? — ораторствовал профессор в злобном возбуждении. — Что знаете вы о воде? Ведь это все великие тайны науки! Под Оймяконом, например, имеется такое чудо: минус десять по Цельсию, и река замерзает; но когда мороз спускается до минус пятидесяти — хлюп-хлюп, лед растаял, речка течет гладенько, словно под июльским солнышком. Вот это объясните, а потом только за гидрологию лютов беритесь!..
На Цветистую семнадцать я-онозаехало еще перед тем, как семейство Белицких вернулись из церкви. Слуга вручил письмо, доставленное в мое отсутствие специальным человеком. Тут же злое предчувствие овладело воображением. С ногой, еще плененной в деревянном захвате, наполовину разбувшись, разорвало конверт. Словно тьмечная молния в позвоночник ударила. Это было приглашение на второе (то есть, пятнадцатое) ноября во дворец генерал-губернатора Тимофея Макаровича, графа Шульц-Зимнего на торжество обручения его дочери, Анны, с господином Павлом Несторовичем Герушиным. Направленное с собственноручной подписью графа в адрес monsieur Бенедикта Филипповича Герославского et invite, pas de cadeaux, R.S.V.P [304] .Нет, этого как раз никак не ожидало!
304
С гостем, без подарков, просим ответить (фр.)
С порога комнаты повернулось и вновь позвало слугу. А этот посланец не принес ли письмо и для семейства Белицких? Слуга подтвердил. Во всяком случае, приличия будут соблюдены, они могут считать, что это и вправду адвокат Кужменьцев приглашения выпросил. Тут же село писать благодарность с подтверждением прибытия. Как раз отправляло курьера, как появились Белицкие. Сразу же объявило им неожиданность. Пан Войслав прочитал и показал приглашение жене. Женщины начали радостно пищать и обцеловывать всех, кто только им попадался. Радость передалась детям, которые, еще не сняв шубок, разбежались по всему дому, так что Маше и кухаркам пришлось гоняться за ними, чтобы те не разносили снег и грязь по начищенному паркету. Тем не менее, и пяти минут не прошло, а настроение изменилось совершенно, и дамы ручки начали заламывать и печальные глазки к пану Войславу вздымать. Да кто же такое видывал, всего лишь за неделю предупредили, нет времени как следует подготовиться, в чем же мы в губернаторском дворце покажемся! Платья, новые платья, как можно скорее заказать у китайских портных для подгонки, в самом срочном порядке! Пан Войслав забурчал себе что-то в бороду и театральным жестом схватился пальцами с бриллиантом за карман. Приглашение было на пана Войслава с женой и на панну Марту. Обанкрочусь, бормотал он, как Бог мил, непристойная эта мода до сумы доведет! (Тем временем, Пётрусь залез ему на спину и дергал за уши). Женщины уже и не слушали, занятые обдумыванием потрясающих туалетов. Ба, даже несчастному Войславу новый фрак запланировали. Ведь по-другому и нельзя! А пан Бенедикт — пану Бенедикту тоже ведь не во что одеться, с удовлетворением констатировали обе. Завтра вечером на примерку, оба! И без дискуссий! Хозяин дома взял Петра-Павла под мышку и ретировался к себе в кабинет. Я-ононаблюдало за этими семейными сценами с сидящим на коленях котом, тот с удовольствием вылизывал новые, пахнущие кожей перчатки. Никому и в голову не пришло спросить себя, зачем Модест Петрович в последний момент должен дописывать в список приглашенных еще и гостя семейства Белицких. Им это как-то и не мешало, они не видели этого странным — для них все соответствовало — уравнения суммировались. Я-оноприслушивалось с меланхолической улыбкой.
— И пан Бенедикт должен ее как можно скорее в известность поставить, — вспомнилось тут панне Марте.
— Кого?
— А с кем он идти собирается. С той таинственной девушкой, с которой он видится…
— Она уехала.
— Ах! С кем же тогда?
Я-оноподнялось до рассвета, выехало в темную, беззвездную ночь, пробиваясь двойной упряжкой сквозь туман, сгустившийся в известковую взвесь, а мороз безумствовал такой, что и шарф, и подбородок, и кожа, и дыхание смерзались вместе, время от времени нужно было бить себя по губам. Мираже-стекольные фонари светили зеленым светом, спины лютов истекали красками лета. Барабаны глашатаев грохотали над Городом Льда.
Апартаменты Николы Теслы открыло его запасным ключом, зажгло свет. «Новая Аркадия» тоже еще спала. Намеревалось вначале зайти в кабинет изобретателя, откачать тьмечь, но тут услышало за дверью, соединяющей номера, движение и французские слова, произносимые веселым голосом. Приостановилось. Почему бы и нет? Ведь это же доставит ей удовольствие. Да и обещало ей. Энергично постучало, раз, другой.
Открыла mademoiselle Филипов, уже в утренней юбке из легкого crepe de Chine [305] , в длинной до колен безрукавке на плиссированной шемизетке [306] , с заплетенными пшенично-золотыми косами, с чашкой в руке. Возле стола, накрытого к завтраку, сидел старый Степан. С ним поздоровалось через двери, без слов.
305
Крепдешин.
306
Женская блузка, кофта.
— Панна Кристина, разрешите вас на минутку?
Та переступила порог, прикрыла двери. Левой рукой стряхнула с шубы снег. Я-оносняло шапку и очки. Теплый воздух распирал горло, раскашлялось, высморкало нос. Кристина ждала, отпивая кофе, поглядывая с любопытством из-под ресниц.
— В ножки панне Крысе падаю, прямо в ножки. Кхрр… Вы, наверное, слышали про обручение дочери Его Светлости? И вам было бы неплохо отвлечься от всех этих беспокойств, от Степанов и казаков с полицмейстерами; вы же так любите танцевать, я же помню. Так что, — махнуло шапкой перед коленями, — если Никола ничего не будет иметь против, хотел бы вас попросить… А?
Кристина сладко улыбнулась, даже ямочки на пухлых щечках появились.
— Оооо, с удовольствием! Если только господин Бенедикт поклянется, что никогда больше уже не станет пользоваться тем черным теслектричеством.
Я-ононеуверенно засмеялось.
— Но, говоря серьезно…
— Да или нет? — И Кристина взялась за дверную ручку.
— Но…
— Да или нет?
Беспомощно огляделось по сторонам.
— Только вчера тьмечь откачивал, как же можно настоящую клятву давать, когда…
— Да или нет.
— Мне нужно напитаться тьмечью, чтобы с уверенностью уже! Впрочем — заклинать будущее…!
— Oh, well, that's a pity. So, toss a coin. Pile or face? [307]
— Зачем вы это делаете, — разозлилось я-оно.
Та все еще улыбалась из-под прижатой к губам чашки.
— Что я такого делаю? Ведь нет же приказа, что вы обязаны показаться у губернатора именно со мной. Так в чем проблема? Как господин Бенедикт решит, так и поступит.
307
Ах, какая жалость. Что же, бросьте монету. Орел или решка? (англ. и фр.)
— Но…
— Но господин Бенедикт уже начинает понимать, что не может поступить в соответствии с собственным решением.
Я-оноскривилось.
— Есть… есть привычки хорошие. Вещи, поступки, ассоциации, которым мы согласились отдаться в неволю. Вы ведь это понимаете, вы ведь — не Елена. — Тут уже я-оноглядело куда-то в сторону и над девушкой, на потолочную лепнину, на люстру. — Вы понимаете необходимость… стыда.
— А ля, ля, ля!.. — затрепетала Кристина ручкой. — Так вы можете говорить именно с Еленой, я же — девочка глупенькая, мне нужно все по-простому. Да или нет.
Пожало плечами, хлопнуло шапкой по бедру.
— Да.
— Bien [308] . Когда же это обручение?
— Пятнадцатого, в субботу.
Хрусь! разбилась выпущенная чашка.
— И вы говорите только сейчас?!
В Лаборатории Криофизики Круппа доктор Вольфке принимал гостей: металлургов из промышленного отдела концерна; они дискутировали над спектрографическими снимками и образцами различных зимназовых холодов. Я-оносидело над бумагами, прислушиваясь к их беседе, изредка поднимая голову. Чтобы писать, пришлось снять перчатки, каждое прикосновение вызывало свербеж. Сегодня еще ничего, размышляло я-оно,но вот завтра, послезавтра, через неделю — ведь замерзну, раньше или позднее, замерзну. Уже начинало планировать, как бы тут обойти слово, данное mademoiselleФилипов. Тьмечь кусала нёбо. Вокруг Дырявого Дворца нарастал тунгетитоцветный туман, с высоты мансарды Часовой Башни Холодный Николаевск выглядел, словно кальдера мороз-вулкана, неспешно исходящего черным паром белой магмы.
308
Хорошо (фр.)
Когда Вольфке с металлургами отошел на другой конец Лаборатории, чтобы зажечь рентгеновскую лампу, подошло — вроде бы по дороге к шкафу с документацией о предыдущих испытаниях — к столу, на котором металлурги разложили свои необработанные образцы. Сунуло в карман несколько плиток, обозначенных как стандартные холода с пониженным содержанием углерода (томская единица, двойка, четверка), а еще сравнительные образцы неохлажденной руды. Никто не глядел. При первой же возможности переложило их в шубу.