Лед
Шрифт:
— Это гостиная, — сказал психиатр. — Здесь посетители могут пообщаться со своими родственниками, находящимися на излечении в институте. Разумеется, это касается только неопасных пациентов. Все встречи фиксируются камерами слежения, персонал всегда находится неподалеку.
— А остальные? — спросил Пропп, впервые открыв рот.
Ксавье с осторожностью покосился на психолога и ответил:
— Большинство пациентов никогда не принимает посетителей. У нас не психиатрическая клиника и не тюрьма в обычном смысле слова. Наше учреждение ведущее, единственное в Европе. Пациенты поступают к нам отовсюду. Все они
Эта фраза показалась Сервасу несколько напыщенной, как и весь монолог Ксавье.
— Сколько у вас уровней безопасности?
— Три, по степени опасности пациентов: легкий, средний и высокий. Это выражается не только в количестве систем безопасности и охраны, но и в методах лечения и в стиле взаимоотношений между пациентами и персоналом.
— Кто определяет степень опасности поступившего?
— Наши сотрудники. Мы собираем совещания, у нас имеются соответствующие вопросники. Конечно же, мы тщательно изучаем досье, которое собирали наши коллеги, отправившие пациента к нам, действуем по новой, революционной методике, которая пришла сюда с моей родины. Да вот, как раз сейчас у нас новенький, которого мы будем тестировать таким способом. Пойдемте.
Он повел их к лестнице из тонких ажурных бетонных ступеней, которые вибрировали под ногами. Поднявшись на второй этаж, они оказались перед зеленой зарешеченной дверью.
На этот раз Ксавье должен был приложить руку к биометрическому определителю и набрать код на небольшой клавиатуре. Надпись на двери гласила: «СЕКТОР С. ОПАСНОСТЬ НЕВЫСОКАЯ, ПРЕДНАЗНАЧЕН ДЛЯ ПЕРСОНАЛА КАТЕГОРИЙ С, В И А».
— Это единственный вход в зону С? — спросила Циглер.
— Нет, есть еще один тамбур в конце коридора, который ведет из этой зоны в следующую, где опасность еще ниже. Он предназначен только для персонала, работающего в зонах В и А.
Ксавье повел их еще по одному длинному коридору, остановился перед дверью с надписью «Оценка», открыл ее и посторонился, чтобы могли пройти остальные.
Комната была без окон, такая крошечная, что им пришлось прижаться друг к другу. Перед экранами компьютеров сидели мужчина и женщина. На мониторы выводилось изображение с камеры и множество окон с диаграммами и графиками. Камера показывала совсем молодого парня, сидевшего на табурете в другой комнате без окон, размером не больше кладовки. На голове у него был шлем с датчиками. Опустив глаза ниже, Сервас вздрогнул. Брюки у парня были спущены, а на пенис нахлобучен какой-то странный цилиндр, тоже весь в проводках.
— Это новая методика выявления сексуальных отклонений, она базируется на наблюдении за движением глаз и плетизмографии пениса в ответ на картинки виртуальной реальности, — пояснил психиатр. — Аппарат, который вы видите на пенисе, позволяет измерить степень физиологического возбуждения в ответ на разные раздражители, иными словами — эрекцию. Параллельно с эректильной реакцией мы наблюдаем
Психиатр наклонился и указал пальцем на одно из окон на мониторе компьютера. Сервас увидел, как опускаются и взлетают разноцветные линии прямоугольной диаграммы. Под каждой линией была обозначена категория раздражителей: «взрослый мужчина», «взрослая женщина», «мальчик», «девочка» и т. д.
— Раздражители поступают со шлема в виде коротких клипов и предназначены для разных категорий пациентов: для взрослых мужчин и женщин, а также для детей девяти лет. Для сравнения есть контрольный виртуальный «пациент» с нейтральной или асексуальной реакцией. Клип длится не более трех минут, мы замеряем физиологическую и окулярную реакцию. — Он поднялся. — Надо сказать, что большинство наших пациентов — насильники. В общей сложности у нас восемьдесят восемь коек: пятьдесят три в секторе С, двадцать восемь в секторе В и семь в секторе А.
Сервас прислонился к перегородке. Ему не хватало воздуха и начало знобить. Горло жгло как огнем. Но больше всего на него подействовал вид парня, который сидел на табурете в такой унизительной и нереальной позе и у которого намеренно вызывают преступные фантазии, чтобы лучше их измерить. Этот тип вызывал у него физическое отвращение.
— Сколько из них убийцы? — неуверенно спросил он.
Ксавье пристально на него взглянул и ответил:
— Тридцать пять. Все пациенты секторов В и А.
Диана наблюдала, как они прошли через холл к служебной лестнице. Трое мужчин и женщина. Ксавье о чем-то с ними говорил, и вид у него был напряженный, словно он приготовился защищаться. Мужчина и женщина, шедшие по бокам, засыпали его вопросами. Она подождала, пока они отойдут, и подошла к застекленной двери. На заснеженной площадке был припаркован внедорожник с надписью «Жандармерия» на дверцах.
Диана вспомнила свой разговор с Алексом по поводу убийства аптекаря. Видимо, полиция тоже как-то связывала это происшествие с институтом.
Потом ее поразила еще одна мысль: вентиляционное отверстие в кабинете и неожиданный разговор Лизы и Ксавье. Да и странная история с лошадью! Тогда Лиза Ферней упомянула, что полиция может сюда нагрянуть. Есть ли связь между обоими преступлениями? Полиция, наверное, задала себе тот же вопрос. Мысли Дианы вернулись к вентиляционному отверстию.
Она отошла от застекленной двери и деловым шагом покинула холл.
— У вас есть что-нибудь от насморка?
Психиатр уже в который раз внимательно оглядел Серваса и выдвинул ящик стола.
— Разумеется. — Ксавье протянул ему какой-то желтый тюбик. — Вот, примите. Парацетамол с эфедрином. Очень эффективен. Вы какой-то бледный. Может быть, позвать врача?
— Спасибо, и так пройдет.
Доктор подошел к небольшому холодильнику, стоявшему в углу помещения, и вернулся с бутылкой минеральной воды. Кабинет Ксавье был обставлен без роскоши: классеры с металлическими креплениями на полках, бар-холодильник, просторный письменный стол с компьютером, телефоном и настольной лампой, небольшая библиотека с профессиональной литературой, возле окна — несколько растений в горшках.