Леденцовые туфельки
Шрифт:
Ах какой спектакль! Я же говорила вам, что в другой жизни могла бы сделать отличную карьеру в кинобизнесе. Великолепно сыгранная мною роль безусловно убедила Анук — семена сомнений прорастают быстро, — и это будет весьма мне на руку в канун Рождества.
Вряд ли она расскажет Вианн о нашем разговоре. Моя маленькая Нану — девочка скрытная; она не станет так просто делиться своими мыслями. Тем более мать так ее разочаровала, несколько раз солгав ей, а в довершение всего еще и выгоняет из дома ее лучшую подругу...
Анук умеет и промолчать, и притвориться, когда нужно. Сегодня,
У меня, разумеется, тоже есть кое-какие планы, которые нужно довести до конца. Только они имеют не столь кулинарную направленность. Магия Вианн — в теперешнем ее виде — на мой вкус, какая-то чересчур домашняя. Только не думай, Вианн, что я ничего не замечаю! Весь дом буквально пропитан волшебными соблазнами и мелкими чудесами, которые пахнут лепестками роз и миндальным печеньем. Да и сама Вианн — в своем красном платье, с красным шелковым цветком в волосах...
Ну и кого ты пытаешься провести, Вианн? Нечего и стараться, ведь я это делаю в сто раз лучше!
Я сегодня почти весь день бегала по делам. Нужно было кое-кого повидать, кое-что сделать. И сегодня же я выбросила в помойку все, что еще оставалось от тех жизней, которыми я пользовалась в последнее время, — я имею в виду Мерседес Демуан, Эмму Виндзор и даже Ноэль Марселен. Должна признаться, что сделала это не без душевной боли. Но долой балласт — он только замедляет полет, и, кроме того, все это мне больше не понадобится.
Затем нужно было нанести нескольких светских визитов. Навестить мадам из кафе «Стендаль», которая делает такие успехи; Тьерри Ле Трессе, который все это время шпионил за chocolaterie из-за ближайшего угла, тщетно надеясь застать там Ру; и самого Ру, который съехал из своей ночлежки неподалеку от кладбища и перебрался прямо на кладбище, где домом ему служит одна маленькая часовенка.
Часовня, кстати сказать, вполне уютная. Такие склепы и часовни строили для богатых мертвецов в те времена, когда столь роскошные апартаменты живым беднякам даже не снились. В общем, с помощью регулярно поставляемой дезинформации, а также изрядных порций сочувствия, слухов и лести — не говоря уж о деньгах и моих особых лакомствах, которыми я постоянно его снабжала, — я добилась от Ру если не доверия и признательности, то по крайней мере присутствия на рождественском празднике в нашей chocolaterie.
Я отыскала Ру на задах кладбища, у стены, которая отделяет его от улицы Жана Леместра. Это довольно далеко от центрального входа, здесь полно заброшенных могил с треснувшими и совсем разбитыми надгробиями, которые словно прячутся среди куч компоста и мусора вместе с бродягами и отщепенцами, греющимися у костерка, разожженного в большой жестянке.
Сегодня я их там насчитала с полдюжины; все одеты в чересчур просторные пальто с чужого плеча и башмаки, такие же потрескавшиеся и загрубевшие, как их руки. По большей части это старики — молодые все-таки еще могут заработать деньжат
Представители этого тесного мужского кружка без любопытства посматривали на меня, пока я пробиралась к ним среди заброшенных могил. И Ру тоже встретил меня своим обычным равнодушным «опять ты».
— Рада доставить тебе удовольствие. — Я сунула ему сверток с едой — кофе, сахар, сыр, несколько сосисок из лавки мясника за углом и несколько тонких блинчиков из гречневой муки, чтобы заворачивать в них сосиски. — Только с кошками на этот раз не делись.
— Спасибо. — Наконец-то он слабо улыбнулся. — Как там Вианн?
— Прекрасно. Но скучает по тебе.
Эта маленькая лесть всегда попадает в цель.
— А Господин Толстый Бумажник?
— Ходит кругами.
Мне удалось убедить Ру, что Тьерри обратился в полицию только для того, чтобы снова переманить Вианн на свою сторону. Я не вдавалась в подробности обвинения, но мне удалось заставить его поверить, будто дело прекращено за недостатком улик. И теперь, сказала я, единственная опасность заключается в том, что Тьерри — если Вианн вдруг слишком быстро переметнется на сторону Ру — в приступе гнева может запросто выгнать ее из дома и лишить chocolaterie, а потому ему, Ру, следует проявить терпение и немного подождать, полностью доверившись мне. Пусть пыль уляжется. А уж я постараюсь объяснить Тьерри, каково истинное положение вещей.
Между тем я старательно делаю вид, что поверила его рассказам о судне, якобы стоящем в Арсенальном порту. Существование этого судна (даже фиктивное) делает Ру собственником, человеком, достойным уважения, который отнюдь не считает благотворительностью те свертки с едой и небольшие суммы денег, которые я ему приношу, а как раз наоборот — оказывает нам одолжение, оставаясь поблизости и приглядывая за Вианн.
— Ты проверял, как там твое суденышко?
Он покачал головой.
— Может, позже схожу.
Еще одна ложь, которой я якобы верю. Можно подумать, он действительно каждый день ходит в Арсенал, чтобы проверить, как там его посудина! Разумеется, ничего подобного, и я отлично это понимаю. Но мне даже нравится смотреть, как он ерзает от смущения.
— Если Тьерри все же откажется вести себя разумно, — сказала я, — то приятно было бы сознавать, что Вианн и дети смогут какое-то время пожить с тобой в твоем плавучем доме. По крайней мере, пока не подыщут себе другое жилье — а это зимой всегда нелегко...
Он гневно свернул глазами.
— Мне вовсе не это нужно!
Я сладко ему улыбнулась и примирительно сказала:
— Разумеется! Просто приятно сознавать, что у Вианн есть выбор. Ну, ты готов к завтрашнему празднику? Может, тебе что-нибудь постирать нужно?
И снова он покачал головой, а я подумала: и как это он до сих пор справлялся? Хотя, конечно, за углом есть прачечная, а чуть дальше, на улице Ганерон — общественные душевые. Туда он, скорее всего, и ходит. И наверняка счел мой вопрос на редкость глупым и неуместным.