Леди и разбойник
Шрифт:
Марту решили оставить в услужении. Будучи на двенадцать лет старше своей госпожи, она, тем не менее, часто играла с ней в девчоночьи игры. Пэнси к ней очень привязалась.
Марту нельзя было не полюбить за добрый, покладистый характер. Пэнси относилась к девушке скорее как к компаньонке и, переезжая к тетке в Уилтшир, очень обрадовалась, когда служанка согласилась последовать за ней. Раньше обе любили тихую провинциальную жизнь, теперь же сходили с ума от столичной.
Разве можно забыть первое впечатление от Лондона! Пэнси отчетливо помнила, как они подъезжали к раскинувшейся на холмах столице. Вокруг расстилаются
После того как миновали городские ворота, голова и вовсе закружилась! Мимо проносились тарантасы и коляски, кабриолеты и экипажи важных господ. А упряжь?! А ливреи! Девушки только охали и ахали. Леди Дарлингтон над ними подтрунивала: «Рты-то закройте, деревенщина! Ничего особенного. Вот во времена моей молодости действительно было на что посмотреть!»
Пэнси восторгалась буквально всем. Какие великолепные наряды! Лифы с глубоким вырезом. Рукава с атласными лентами в прорезях – от плеча до локтя. Широкие, и тоже атласные, юбки. А шитье – глаз не отвести!
По мере приближения к Чэринг-Кросс все больше попадалось ярких вывесок, потом появились уличные глашатаи. «Время – два часа пополудни. Прохладно!» – выкрикивали они, названивая в колокольчики.
Подъезжая к Уайтхоллу, Пэнси порадовалась, что Марта сидит рядом. Взору открылся раскинувшийся на полмили вдоль берега реки дворец, огромный, роскошный, даже пугающий своей помпезностью. Леди Дарлингтон давно все примелькалось, и она не выказывала восторга. Восхищение Пэнси разделяла только Марта. От внимания девушек не ускользнуло ничего, они все подробнейшим образом обсудили.
Скажи кто-нибудь несколькими днями раньше, что у Марты появятся от нее секреты, Пэнси ни за что бы не поверила, назвав это вздором. Ее поразило даже не поведение Марты, а дикий испуг служанки. Можно было подумать, что поблизости скрывается враг, и поэтому она укрылась за стенами своей крепости – и Пэнси нет туда хода.
Похоже, Белоснежное Горло для Марты что-то значил, если одно упоминание его имени наводит на девушку ужас.
Сидя у туалетного столика, Пэнси живо вспомнила события той, пятилетней давности, ночи. Как наяву возникла фигура разбойника, мелькающая за стволами деревьев. Вот он направляется к ней. Пэнси не видела, как дрался он на шпагах с человеком, ставшим ее мужем всего за несколько часов до смертельного поединка. Она лишь слышала звон клинков и понимала, что лучше не смотреть в ту сторону. Это было выше ее сил. Вдруг победит Драйсдейл? Какая судьба ее ждет? Пэнси бросило в дрожь при этой мысли. За одну ночь она пережила столько, что сразу повзрослела на несколько лет.
Тот вечер вообще нельзя вспоминать без содрогания. Все началось с того, как Драйсдейл хладнокровно убил маленького Бобо. Рядом с ней не человек, а зверь, поняла она. Пэнси и раньше догадывалась, что в его груди вместо сердца камень. Драйсдейл наезжал в Стейверли с единственной целью: помучить ее, поиздеваться над ней. Разве было не изуверством сообщить ей о том, какая участь ожидает Ричарда? А его чудовищное предложение? Никогда в жизни Пэнси не встречала человека, который бы преднамеренно изощрялся в нечеловеческой жестокости, используя грубую силу против беззащитных и слабых. Не дрогнув, прикончил любимую собаку. А этот похотливый
И все-таки она не могла смотреть на дуэль. Вдруг ее спаситель, подоспевший на помощь в самый нужный момент, рухнет на землю, обливаясь кровью? Упадет к ногам человека, которого она проклинает и ненавидит?
Тогда Пэнси не понимала, что именно ее страх делал из Драйсдейла несокрушимого гиганта, отчего она сомневалась в благополучном для себя исходе дуэли.
Отчаяние Пэнси было столь велико, что перед ним отступала надежда на спасение. Она помнит, как опустилась на колени, закрыла руками лицо и стала молиться. Взывала к Всевышнему о помощи, произнося, как ребенок, ничего не значащие слова. Платье, разметавшись по влажной земле, намокло, но она этого не замечала.
До нее доносился звон шпаг, долетали брань и проклятия, какой-то звериный рык и снова звон и скрежет клинков. Долго ли простояла на коленях, девушка не помнила. Поразила внезапно наступившая тишина. Пэнси подумала: свершилось худшее, и, медленно подняв голову, открыла глаза.
Она увидела своего спасителя. Разбойник шел, то появляясь, то исчезая за стволами деревьев, лунный свет серебрил непокрытую голову. На черном плаще ярко выделялось белоснежное кружево. Подойдя к девушке, он положил на землю шпагу и протянул руки. Она рванулась навстречу и, зацепившись за ветви, чуть было не упала, он подхватил ее. Пэнси приникла к нему, не в силах произнести ни слова. Ужас был так велик, что она не сразу осознала – все в прошлом, бояться больше нечего. Она спасена! А он, глядя на бледное, мокрое от слез лицо, прижал ее к себе, согревая и успокаивая, как родной брат.
– Все хорошо! Все позади! Теперь вы можете возвращаться домой к отцу, – говорил он ласково.
– Домой? – переспросила Пэнси тоном, будто забыла, что это слово означает.
– Да, домой, – повторил он. – Вы можете возвращаться в Стейверли, маленькая Пэнси. Но прежде ответьте мне, кто знает о вашем венчании?
Пэнси не ответила. Чудесное избавление захлестнуло ее таким чувством счастья, что она инстинктивно прижалась к своему спасителю, зарывшись лицом в бархат плаща.
– Он… он мертв? – прошептала она.
– Этот человек вам больше никогда не доставит неприятностей, – произнес разбойник. – Вам следует немного отдохнуть в сторонке… Кое-что вам лучше не видеть, – добавил он, оглянувшись.
Но Пэнси все-таки посмотрела туда. Оба кучера копали под дубом яму. Рядом на утоптанном клочке земли лежал человек с вытянутыми вперед руками.
– Немного отдохните, – сказал разбойник и повел ее к поваленному неподалеку от ручья дереву.
Смахнув рукой снег, усадил девушку и снова спросил:
– Так кто же знает о вашем бракосочетании?
– Никто. Ни одна душа. Я выскользнула из дома, когда все спали. Потом мы проехали несколько миль, пока не добрались до какой-то церквушки, одиноко стоящей на опушке леса. Там ждал слепой священник. Он… и обвенчал нас.
– Почему так таинственно?
– Мистер Драйсдейл сказал, что слух о женитьбе на роялистке может повредить ему. Поэтому мне придется жить в его загородном доме, подальше от людских глаз. И до той поры, пока не уляжется буря, вызванная приездом короля, никому, даже друзьям, ничего не сообщит. Я обрадовалась, так как мне было бы стыдно, если бы кто-нибудь узнал, что я обвенчалась с ним.