Леди и разбойник
Шрифт:
Массивный Драйсдейл по выправке действительно походил на опытного фехтовальщика. Он и ростом был повыше разбойника, и руки у него казались длиннее. А на ногах не было высоких сапог для верховой езды, которые его противнику только мешали.
Когда Драйсдейл остался в полотняной рубашке, стало видно, что он и телосложением крепче разбойника. На тонких, злобно сжатых губах заиграла хищная улыбка: он жаждал крови.
Быстро, без лишних слов, оба приготовились к бою. Другой разбойник и оба кучера отступили к деревьям. Лошади у края дороги мирно щипали траву, выбирая ее из-под снега.
С минуту не раздавалось
– Защищайтесь! – крикнул Белоснежное Горло, и шпага блеснула в лунном свете.
Глава 2
1662 год
По реке сновали лодки и всевозможные суда. Разноцветные паруса и флаги, замысловатые гирлянды цветов буквально ослепляли и делали картину необыкновенно красочной. На топком берегу Уайтхолла наспех построили трибуны. Зрители не сводили восторженных глаз с юрких лодочек, суетившихся в поисках места, откуда было бы удобнее наблюдать за прибытием их величеств из Хэмптон-Курта.
Внушительных размеров барки компании «Лорд Мор и К°» важно расталкивали утлые суденышки – сегодня их борта украшали обшитые яркими галунами полотнища, провозглашающие Реставрацию. На палубах развлекались прелестные дамы и галантные кавалеры: распевали песни, бросали бумажные ленты на скользящие мимо лодки.
Народ ликовал, веселился от души, оркестры старались вовсю, перекрывая друг друга; залпам салюта на берегу вторили пушки на кораблях.
На самой верхней террасе Уайтхолла томились в ожидании придворные.
– Мы скоро так оглохнем от шума, что не заметим португальского акцента королевы, – сказала графиня Кастлмэн, обращаясь к сопровождавшим ее кавалерам, и громко захохотала собственной шутке – спектакль обещал быть необыкновенным.
– Говорят, из-за ужасного произношения или, вернее, незнания английского языка ее величество бывает просто невозможно понять, – заметил кто-то с легким презрением.
Графиня снова залилась смехом, хотя в глазах ее была тревога. Она ревновала короля, завидовала королеве и ужасно волновалась. Друзья и ее постоянное окружение прекрасно понимали, что возвращение короля после медового месяца может в корне изменить жизнь Барбары Кастлмэн. Вернется ли он к фаворитке или, опьяненный любовью, останется верным португалке?
Многие при дворе даже держали пари, кто из них окажется на первых ролях.
И сейчас, ожидая вместе со всеми прибытие коронованных особ, Барбара чувствовала, что к ней приковано всеобщее внимание. Манящие голубые глаза, темно-каштановые с рыжим отливом волосы, перехваченные жемчугом, желтое платье из набивного шелка подчеркивали белизну ее лица. Родив королю двоих детей, Барбара по-прежнему оставалась красавицей – этого никто не мог отрицать. К сожалению, Чарльз не отличался постоянством в своих пристрастиях. Какие чувства владели ею, какие бури терзали ее сердце, когда, облокотясь на балюстраду из серого камня, она смотрела вниз, – можно было только догадываться. Внешне Барбара выглядела совершенно спокойной. Окружающие не должны сомневаться – ее красота победит.
Прошло два года с тех пор, как король с триумфом въехал в Лондон. Двадцать тысяч всадников, обнажив мечи, приветствовали его величество радостными возгласами. Дорога во дворец была усыпана розами, с балконов и из окон свисали гобелены и ковры,
Стоит ли удивляться, что король, желая развлечься, обратил внимание на Барбару Палмер, о которой говорили как о прекраснейшей из женщин. Ей было тогда двадцать, и она недавно вышла замуж. Супруг ее всерьез хотел стать ученым и посвятить себя служению обществу. Суетные страсти высшего света, которыми жена начала увлекаться с шестнадцати лет, еще живя в доме отчима, пэра Англии, были ему чужды. Роджер Палмер не устраивал шумных скандалов из-за любовной связи жены с королем, что считалось в то время редкой добродетелью. Будучи человеком мягким, ему было трудно совладать со своенравной Барбарой. Оставшись один, Роджер давал выход своему гневу, в то время как на публике безмолвно нес титул обманутого мужа, подаренный ему неверной женой.
Граф Кастлмэн в элегантном платье и завитом парике, превратившем его в страшилище, расхаживал по террасе Уайтхолла. Бледное лицо, отражая всю гамму охвативших его чувств, выглядело глуповатым. Увидев мужа, Барбара притворилась, будто не замечает его. Однако, когда он приблизился, церемонно поклонилась. Граф вежливо кивнул. Последние недели они провели в беспрерывных ссорах, и Барбара решила положить их отношениям конец. Роджер Палмер до смерти надоел ей, а она давно раздражает его. Брак стал для них нудным, тяжелым долгом, хотя Роджер по привычке притворялся нежным влюбленным.
– Ваш повелитель сегодня шикарно выглядит, – ухмыльнулся придворный из ее свиты.
– Что вы имеете в виду, Рудольф? – Барбара улыбнулась, вспорхнув ресницами. – Я всегда с подозрением отношусь к вашим комплиментам, – быстро добавила она и поспешила навстречу кормилице, появившейся на террасе с запеленутым в кружева и ленты младенцем. Она взяла ребенка, и лицо ее стало ласковым и нежным. – Мой крошка, мой Чарли, – с неподдельной материнской любовью заворковала леди Кастлмэн, глядя на темноволосую головку сына, его сморщенное личико.
Однако нежное выражение довольно быстро исчезло с ее лица. Передав ребенка няне, Барбара вернулась в круг оживленно беседующих светских щеголей.
– Сколько же нам еще ждать?! – нетерпеливо воскликнула она, устремив взгляд на реку.
– Мы столько ждали возвращения короля, что еще несколько минут значения не имеют, – отозвался кто-то из свиты, явив рассудительность и сдержанность эмоций.
Барбара сделала вид, что не услышала реплики, и посмотрела вниз: у парадной лестницы во дворец, по ступеням которой вот-вот проследуют король с королевой, собирались придворные. С наигранной веселостью Барбара сорвала со стоящего рядом роялиста шляпу, украшенную плюмажем, и надела ее, чтобы ветер не растрепал прически.
– Вы думаете, я была бы красивым мужчиной?! – громко воскликнула она.
Кавалеры дружно расхохотались.
– На свете нет женщины лучше тебя, – понизив голос, дабы никто не услышал, произнес тот, кого она назвала Рудольфом.
Эти слова заставили ее вспомнить, почему она здесь и как много поставлено на карту. Нахмурившись, Барбара отдала шляпу и начала спускаться вниз, на террасу перед входом во дворец.
Толпы зевак напирали со всех сторон, желая поглазеть на изысканное общество.