Леди на одну ночь
Шрифт:
Она тряхнула головой, отгоняя призрачные мечты, и тихо, но твердо сказала:
— Благодарю вас за предложение, сударь, но я не поеду с вами в Лондон ни в каком качестве.
И сглотнула подступивший к горлу комок.
Кузнецов кивнул. Должно быть, он и не ждал иного ответа.
— Не думайте, что я отступлюсь, Александра Сергеевна! Если будет нужно, я снова отложу отъезд.
Она сложила книги в стопку, надеясь, что он заметит, как дрожат ее руки.
— Это ни к чему, Андрей Николаевич! Я не переменю своего решения. Прошу вас — оставьте меня!
— Я приму отказ только в одном случае, — он чуть повысил голос, и она снова с беспокойством посмотрела на библиотекаря, — если вы скажете, что я вам противен.
Противен? Да как он мог такое подумать? Он удивлял ее, его взгляд порой приводил ее в трепет, а слова пугали, но разве не он ей снился ночами? Разве не его видела она в героях читаемых книг?
А он — напряженный, взволнованный — ждал ответа. И она понимала — он не отступит. Если только она на самом деле не скажет ему этих ужасных слов.
Это было трудно. Так трудно, как не было еще никогда. И язык у нее заплетался, когда она, глядя прямо на Кузнецова, всё-таки сказала:
— Да, сударь, вы мне противны!
И сердце болезненно сжалось, когда она увидела, как потемнели от обиды его глаза.
17. План
Он негодовал до самого вечера. Да за кого эта девчонка его принимает? Она, что, воображает, что для него других женщин на свете вовсе нет? Как бы не так! Да он сейчас же поедет в публичный дом, где куда более роскошные и опытные женщины, чем она, быстро приведут его в чувство. Да, именно так он и думал поступить! Отвлечься и постараться забыть о нанесенном ему оскорблении. И пусть потом эта гордячка локти себе кусает.
Но отчего-то ни в какой бордель он так и не поехал. Долго сидел в кабинете за книгой и всё вспоминал, вспоминал… Ну, ничего, он отложит отъезд еще на пару недель. Он сделает еще одну попытку. Ведь он же видел, он понимал, что она сказала неправду.
Отвлекся от чтения и воспоминаний он только тогда, когда Степан принес только-только доставленную телеграмму.
Мистер Стивенс, его лондонский управляющий, сообщал, что сделку по приобретению им акций судостроительного завода пытаются опротестовать другие акционеры. Спохватились, мерзавцы! Ну, ничего, пускай немного порычат. Его юристы достаточно квалифицированы, чтобы объяснить им, что британские законы не запрещают людям других национальностей и даже с другим гражданством быть совладельцами предприятий на земле Туманного Альбиона.
Хотя сама ситуация была крайне неприятна сразу по двум причинам. Во-первых, любые разногласия между совладельцами мешали бизнесу. Вместо того, чтобы думать о заключении новых контрактов, они будут тратить время и деньги на свару друг с другом.
А во-вторых, это требовало-таки его присутствия в Лондоне. Он был уверен, что при личной встрече сумеет решить дело со своими новыми и пока еще не желавшими признавать его компаньонами в досудебном порядке. А значит, отложить отъезд из Архангельска на две недели не получится.
В таком мрачном расположении духа его и застал вечером Дерюгин.
— Что за хандра, Андрей? Крепость по-прежнему неприступна? А я тебя предупреждал! Впрочем, если эта тема тебе неприятна, давай поговорим о другом. Только сделаем это в хорошем ресторане. Я страшно голоден.
Сначала он хотел отказаться. А потом подумал — почему бы и нет? Он давно уже никуда не выезжал. И уха из стерляди вряд ли будет лишней.
Ресторан в самом центре города и правда оказался недурен. Они взяли и уху из стерляди, и рябчиков в брусничном соусе, и блины с икрой. И после нескольких рюмок водки Андрей не удержался — рассказал Аркадию о своих неудачах. Всего, конечно, не открыл — просто констатировал, что Шура от его предложения отказалась.
— Забудь, — посоветовал Дерюгин. — Ты сам говоришь — накопилось много дел, вот ими и займись. К тому же, уверен, вернувшись в Лондон, ты и думать не захочешь про Астахову. Нет, я не спорю, она красива, но ты же сам говорил, что твоя невеста тоже очень хороша, и у нее есть неоспоримое преимущество перед Александрой Сергеевной — она богата. Хотя довольно об этом! Тебе нужно развлечься. И я почему-то думаю, что несколько партий в преферанс поднимут тебе настроение.
Но он покачал головой:
— Нет, в клубе наверняка будет Кирилл Астахов. А я предпочел бы хотя бы сегодня не думать о Шуре.
Дерюгин пожал плечами:
— Ну, как хочешь. Хотя Астахов бывает там не каждый день. Тем более, маловероятно, что он появится там сейчас.
— А что такое? — против воли заинтересовался он. — Почему он не может появиться там именно сейчас?
Аркадий хохотнул:
— Он задолжал там слишком многим. В том числе, и мне. А отдавать ему, похоже, нечем.
Андрей удивился, как удивился бы всякий разумный человек, который узнал, что азартному мальчишке, не имеющему собственных средств к существованию, кто-то вообще давал в долг.
— И много он тебе должен?
Дерюгин задумался:
— Рублей двести. Точнее сказать не могу — у меня несколько его расписок, чего-нибудь мог и не упомнить.
Андрей укоризненно поцокал языком:
— Считай, что подарил. Насколько я знаю Таисию Павловну, она ни при каких условиях не согласится платить по его счетам. Она думает только об интересах сына и тратить на племянника свои капиталы не станет. Не понимаю, на что ты рассчитывал, давая ему в долг.
— Как и остальные, — вздохнул Дерюгин, — на его выгодную женитьбу, Он собирался жениться на дочке весьма состоятельного купца Верещагина. Поговаривали, что свадьба уже осенью, и за невестой дают хорошее приданое. Но до сих пор не объявили даже о помолвке. Пару недель назад Кирилл заверил всех, что едет к будущему тестю оговаривать условия брака, но, как я слышал, Верещагин даже обсуждать с ним эту тему не стал.
— И как же у вас поступают с теми, кто оказался не в состоянии платить по своим счетам? — полюбопытствовал Андрей.
— Долговая тюрьма, — ответил Аркадий. — Условия там, говорят, ужасные.
— Но тюрьма ничего не гарантирует кредиторам, разве не так? Даже если Кирилл просидит там с десяток лет, он не сможет с ними расплатиться. Если только тетушка не сжалится над ним.
— Да, ты прав, — признал Дерюгин. — Я уже почти не надеюсь получить с него хоть что-то. Я охотно продал бы эти расписки за полцены, хотя, боюсь, даже с такой скидкой их вряд ли кто-то купит.