Леди удачи. Все пути…
Шрифт:
Тема разговора заинтересовала обоих, и уже через полчаса было похоже, что в камере сидят старые друзья. Когда же литератор упомянул о своем участии в восстании герцога Монмута [27] , Блад ввязался в горячий спор, доказывая бесплодность подобных выступлений, со ссылкой на собственный опыт.
Время пролетело незаметно. Когда новые друзья опомнились, в оконце уже заглядывал серый рассвет.
— Послушайте, сэр, — с сочувствием обратился к Питеру Дэн, — я вряд ли задержусь здесь надолго. Друзья вытащат меня отсюда. Правда, вчера судебный исполнитель намекнул, что мне грозит позорный столб, но ведь это не эшафот. Едва я выберусь из этой норы, — он окинул взглядом
27
Монмут Джеймс Скотт (1649–1685) — побочный сын английского короля Карла II. В 1685 году пытался захватить трон, занимаемый Яковом II, но был взят в плен и казнен.
Блад скептически покачал головой:
— К сожалению, мне дали всего месяц. И он уже подходит к концу. Вы вряд ли успеете. Вот если только… — он замолчал, задумавшись.
— Что? — умные внимательные глаза литератора устремились на нового приятеля.
— Если вам удастся, — медленно начал Питер, — связаться каким-то образом с некими особами, которые вот-вот должны прибыть в Лондон…
— Я разыщу их! — решительно перебил Дэн. — Что им передать?
— Опишите место нашего заточения как можно подробнее. Только, ради Бога, — Блад взял Дэниеля за руку, — уговорите их ничего не предпринимать, пока они не свяжутся со мной!
Глава 24
Не привыкнешь — подохнешь,
Не подохнешь — привыкнешь!
— Который час, Мари? — голос Джоанны выдавал ее нетерпение.
— Еще полчаса, — ответила та из глубины кресла, продолжая полировать ногти о замшевое голенище сапога, обтягивающего ее стройную ногу.
— Том еще не вернулся?
— Нет, разумеется. Мы же сами попросили его не торопиться с возвращением, — удивленно взглянула Ксави на подругу. — Зачем он тебе понадобился?
— Да нет, я так. Время медленно тянется.
— Это уж точно. Вещи собраны, так что, кроме сеанса связи, в ближайшее время развлечений не предвидится, — Ксави отставила руку и полюбовалась блеском ногтей. Потом вздохнула: — Пообедать, что ли?
— Ты ж недавно из-за стола! — удивилась Джоанна. — У тебя яма желудка открылась?
— Нужно же как-то время убить.
Джоанна хмыкнула:
— По твоей милости время скончается от ожирения!
— Не преувеличивай. Лучше предложи что-нибудь умное.
— Ну, хоть «Зеркало» к связи подготовь, что ли.
— А что его готовить? Вот оно, в полной готовности, — Мари откинула манжет на левом запястье, открыв узкий золотой браслет с плоским обсидиановым [28] кабошоном [29] , — так же, как и твое, кстати.
28
Обсидиан (вулканическое стекло) — полупрозрачный минерал темно-коричневого цвета с мерцающим переливчатым отблеском золотистого тона.
29
Кабошон — камень, обработанный гладкой шлифовкой. Верхней части придается округлая форма, нижней — плоская или слабовыпуклая.
Джоанна машинально погладила свой браслет сквозь тонкую ткань рукава. Действительно, новая модификация
Оставшиеся до сеанса минуты тянулись в полном молчании. Из-за ставен доносился пьяный голос, терзающий один и тот же куплет фривольной песенки. Где-то прогремели по булыжникам колеса кареты. Послышался плеск воды, песня прервалась. Певец, похоже, нашедший приют в сточной канаве, уныло поминал имена всех святых, добавляя к ним нелестные эпитеты.
Неожиданно послышался короткий и нежный хрустальный звон. Джоанна резко выпрямилась в кресле и отдернула рукав. Некоторое время «Зеркало» оставалось темным, и только усиливающееся покалывание кожи под кабошоном указывало на то, что Центр вышел на связь.
Наконец в черной глубине кабошона среди золотистых искр проявилось лицо Лисицына.
— Тор! — в один голос обрадованно воскликнули подруги.
Когда на панели, занимающей всю стену Центральной Рубки, мягко засветились два овальных экрана и из них глянули радостно улыбающиеся девичьи лица, у Тория Васильевича отлегло от сердца. Все полтора месяца, прошедшие с последнего сеанса, он боялся увидеть матовую пустоту экрана: это означало бы, что связь с посланцами утеряна. Импульсивные характеры этих девчонок внушали Лисицыну больше опасений, чем весь штат Центра, включая вспомогательные службы. Но привычная ехидная Люськина и мягкая Женькина улыбки доказывали, что неприятности отсрочены еще на месяц. В глубине сознания Тора окончательно укрепилась мысль, что разведка должна быть прекращена как можно скорее. Дольше нервы его не выдержат.
После сумбурных и радостных приветствий Лисицын приступил к делу:
— Ну, девицы-красавицы, докладывайте о ваших успехах.
Подруги переглянулись.
— Торий Васильевич, у нас, к сожалению, ограничено время, так что мы кратенько, ладно? — подозрительно деловито произнесла Женя.
Руководитель Центра, поймав уплывающий за край экрана блудливый взор Люськи, насторожился:
— У вас неприятности?
— Ни в коем случае! Просто скоро вернется Шеффилд. Мы о нем докладывали, помните? — Женька смотрела с экрана прямым и открытым взглядом.
— Это тот, которого вы подобрали в колумбийских джунглях? — уточнил Лисицын, пытаясь разглядеть неискренность в чистых глазах Женьки и совершенно наивных — Люськи. Именно эта наивность и внушала ему больше всего сомнений.
— Так точно. Излагаю последние события. Используя связи Томаса Шеффилда, происходящего из старинного английского рода, мы проникли в окружение герцогини Мальборо, которая обратила на нас внимание и нашла возможным дать нам поручение во Франции…
— Стоп! Разве Франция не находится с Англией в состоянии войны?
— Торий Васильевич! Это же восемнадцатый век! Военные — воюют, а жизнь идет своим чередом. По крайней мере, границы еще открыты. Так вот. Использовав наше «французское» прошлое, мы познакомились с маркизом де Торси…
— Министром иностранных дел? Это еще зачем?!
— Дело в том, что нам было поручено, — Женя осторожно подбирала слова, — найти письмо герцогини Мальборо, адресованное Евгению Савойскому, которое похитил тайный агент маркиза. И мы с Волверстоном и Томом…