Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
Шрифт:
Я сунул руку в пиджак за фотографией Кристал с Лоури на пляже и протянул снимок коридорному.
Он внимательно посмотрел на него, потом отложил и прикрыл глаза.
— Присягать перед судом тебе не придется, — успокоил я.
Он кивнул.
— Очень бы не хотелось. Все эти миниатюрные блондинки такие однотипные, что стоит чуть изменить одежду, глаза или косметику — и они уже все или на одно лицо, или совсем разные.
Он колебался, глядя на снимок.
— Тебя что-то смущает? — спросил я.
— Да вот думаю об этом джентльмене на снимке. Он вообще-то имеет какое-нибудь отношение к делу?
— Ну-ну, что ты хотел сказать? — подтолкнул я.
Мне кажется, что этот парень разговаривал с ней в холле, а потом они вместе обедали. Высокий такой красавец и сложен как боксер-легковес. На такси они тоже уехали вместе.
— Ты в этом абсолютно уверен?
Коридорный бросил взгляд на деньги, лежащие на кровати.
— Ладно, сколько это будет стоить? — устало произнес я.
Коридорный напрягся, отложил фотографию, вынул из кармана две сложенные банкноты и кинул их на кровать.
— Спасибо за выпивку, — сказал он, — и ну вас к черту.
Коридорный направился к двери.
— Сядь, пожалуйста, и не будь таким обидчивым, — пробормотал я.
Он сел и уставился на меня застывшим взглядом.
— И не надо демонстрировать свой южный характер, — сказал я. — Я много лет занимаюсь разными передрягами и сколько раз ни бывал в гостиницах, не встретил ни одного человека, который отказался бы подзаработать. Согласись, что трудно было рассчитывать встретить такого человека именно здесь.
Коридорный медленно улыбнулся и кивнул. Снова взял снимок и посмотрел на меня.
— На фото джентльмен вышел отлично, — сказал он. — Гораздо лучше, чем леди. Но есть еще один момент, почему я его запомнил. Мне показалось, что этой даме не понравилось, что он открыто подошел к ней в холле.
Я подумал над словами коридорного и решил, что ничего странного в этом нет. Может быть, Лоури просто опоздал, а может быть, не пришел на ранее назначенную встречу.
— Значит, была на то какая-то причина, — сказал я. — А ты не обратил внимание, какие украшения были на леди? Кольца, серьги, что-нибудь еще бросающееся в глаза?
Коридорный сказал, что ничего такого не заметил.
— Волосы какие: длинные, короткие, прямые, волнистые, вьющиеся, естественного светлого цвета или крашенные?
Он засмеялся.
— Черт, ну как можно ответить на последний вопрос, мистер Марло? Даже если волосы от природы светлые, женщины все-равно стараются осветлить их еще больше. Что касается остального, то, как мне помнится, волосы у нее были довольно длинные, как это сейчас модно, прямые и лишь на концах немного завиты. Но тут я могу и ошибаться. — Он снова посмотрел на снимок. — Здесь волосы у нее собраны назад. Совсем другое дело.
— Это точно, — сказал я. — Вообще-то такой вопрос я задал с единственной целью: убедиться, что ты не чересчур приметливый. Тот, кто замечает слишком много подробностей, такой же ненадежный свидетель, как и тот, кто ничего не замечает. Половину подробностей такие люди почти всегда выдумывают. А ты, судя по всему, наблюдателен как раз в меру. Спасибо огромное.
Я отдал ему два его доллара, присовокупив к ним за компанию еще пятерку. Он поблагодарил, допил свой коктейль и тихо ушел. Я тоже допил стакан, еще раз ополоснулся теплой водой и решил, что лучше поехать домой, чем оставаться ночевать в этой жаровне. Надел сорочку, пиджак и, подхватив свою сумку, спустился вниз.
Рыжий крыса-администратор оказался единственным носильщиком в холле. Я поставил сумку на стойку, но он даже не пошевелился. Яйцеголовый клерк, забирая у меня два доллара, даже не посмотрел в мою сторону.
— Два доллара за ночь в такой дыре, — хмыкнул я. — Уж лучше бесплатно переночевать в прохладном мусорном ящике.
Клерк зевнул, и хоть с запозданием, но живо ответил:
— Около трех утра здесь станет довольно прохладно. И до восьми-девяти будет вовсе неплохо.
Я вытер шею и, пошатываясь, побрел к машине. Хоть и была полночь, сиденье оказалось горячим.
Домой я вернулся примерно без четверти три, и Голливуд показался мне самым настоящим холодильником. Даже в Пасадене было прохладнее.
14
Мне снилось, что я барахтаюсь в толще зеленой ледяной воды с трупом под мышкой. У трупа были длинные светлые волосы, которые все время всплывали перед моим лицом. Вокруг нас плавала огромная рыбина с выпученными глазами, раздувшимся брюхом и блестящей чешуей; время от времени она поглядывала на меня искоса и с вожделением, как стареющая шлюха. В тот момент, когда я уже умирал от удушья, труп ожил, выскользнул у меня из-под руки, и тогда я принялся бороться с рыбиной, а труп описывал круги вокруг нас, длинные волосы при этом развевались.
Я проснулся. Рот был забит простыней, обеими руками я вцепился в спинку кровати и тянул ее на себя что есть мочи. Я ослабил хватку и опустил руки; мышцы болели. Я встал, прошелся по комнате, ощущая голыми подошвами ворс ковра, закурил сигарету. Покурил и снова лег.
Когда я проснулся опять, было уже девять утра. Солнце бьет в лицо. В комнате жарко. Я принял душ, побрился, натянул штаны и в кухне-нише сделал себе гренки, яйца и кофе. Я уже заканчивал завтрак, когда в дверь постучали.
С ртом, набитым гренками, я пошел открывать. На пороге стоял худой, серьезного вида человек в строгом сером костюме.
— Ллойд Гриир, лейтенант, Центральное сыскное бюро, — представился он и вошел в комнату.
Протянул для пожатия сухую руку. Сел, как это у них принято, на краешек стула и, глядя на меня спокойным, как они это умеют, взглядом, начал вертеть в руках свою шляпу.
— Нам сообщили из Сан-Бернадино о происшествии на озере Пьюма. Утонувшая женщина. Вы, кажется, присутствовали там, когда был обнаружен труп?