Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
Шрифт:
Мисс Фромсетт кивнула, словно услышала меня только сейчас.
— Когда его убили? — спросила она, слегка содрогнувшись.
— Думаю, что сегодня утром. Вскоре после того, как он встал. Я уже говорил: он только что побрился и собирался принять душ.
— Это, наверное, случилось достаточно поздно? — спросила она. И добавила: — С половины девятого я была здесь.
— Я вовсе не думаю, что это вы его застрелили.
— Очень мило с вашей стороны, — сказала она. — Но ведь носовой платок мой, не так ли? Хотя духи не мои. Только я не думаю, что полицейские хорошо разбираются в качестве духов, как, впрочем, и во многом другом.
— Разумеется. Кстати и к частным детективам это тоже относится, — заметил я. — Вам это доставляет удовольствие?
— О боже, — воскликнула мисс Фромсетт и крепко прижала ладонь тыльной стороной ко рту.
— В него выпустили пять или шесть пуль, — сказал я. — Попали только двумя. Его загнали в угол душевой кабинки. Думаю, сцена была довольно мрачная. Убийца действовал в состоянии дикой ненависти. Или же совершенно хладнокровно.
— Его так легко было возненавидеть, — простодушно сказала мисс Фромсетт. — И с волшебной легкостью полюбить. Женщины, иногда даже порядочные, так чудовищно ошибаются в отношении таких мужчин.
— Все то, что вы мне рассказали, можно свести к двум главным вещам: однажды вам показалось, что вы влюблены в Лоури, хотя потом это чувство исчезло, и еще, что это не вы убили его.
— Да. — Голос мисс Фромсетт зазвучал легко и мягко, подобно запаху тех духов, которыми она так не любила пользоваться на работе. — Я не сомневаюсь, что разговор этот останется между нами. — Она коротко и горько рассмеялась. — Мертв, — проговорила она. — Несчастный, эгоистичный, отвратительный, мерзкий, красивый, вероломный парень. Мертвый, холодный — и нет больше ничего. Нет, мистер Марло, я не убивала его.
Я ждал, давая ей выговориться. Через минуту она спокойно спросила:
— Мистер Кингсли уже знает?
Я кивнул.
— Полиция, естественно, тоже?
— Еще нет. А если знает, то не от меня. Труп нашел я. Дверь его дома была приоткрыта. Я вошел. И обнаружил труп.
Мисс Фромсетт подняла карандаш и снова ткнула в платок.
— Мистер Кингсли знает об этой надушенной тряпке?
— Кроме вас, меня и того, кто положил этот платок под подушку, о нем не знает никто.
— Мило с вашей стороны, — сухо произнесла она. — И очень мило, что вы не подозреваете меня.
— В вас есть определенная степень отчужденности и чувство собственного достоинства, и это мне нравится, — сказал я. — Только для полной уверенности этого мало. Как я должен рассуждать, по-вашему? Вот я достаю из-под подушки платок, рассматриваю его, нюхаю и говорю: «Ну и ну, вот инициалы мисс Фромсетт. Значит, она была знакома с Лоури, может быть, даже близко знакома. Скажем, настолько близко, насколько это может представить мое грязное воображение. А это означает — чертовски близко. Но тут дешевый синтетический запах сандалового дерева, а мисс Фромсетт не станет пользоваться дешевыми духами. И лежал этот платок под подушкой у Лоури, а мисс Фромсетт никогда не оставляет носовые платочки под подушками у мужчин. Следовательно, все это не имеет абсолютно никакого отношения к мисс Фромсетт. Это просто оптический обман».
— Да заткнитесь же вы, — крикнула мисс Фромсетт.
Я ухмыльнулся.
— За кого вы меня принимаете? — спросила она.
— Я слишком мало знаю вас, чтобы говорить об этом.
По ее лицу разлился тонкий слой краски. Потом она спросила:
— Есть у вас предположения относительно того, кто мог это сделать?
— Есть, но это всего лишь предположения. Боюсь, что полиция не станет особо ломать голову над этим делом. В стенном шкафу у Лоури висят некоторые наряды миссис Кингсли. А уж когда, они узнают про все остальное, особенно про то, что произошло вчера на Малом Оленьем озере, боюсь, они тут же потянутся за наручниками. Правда, сначала надо ее найти, но для полиции это труда не составит.
— Кристал Кингсли, — без выражения произнесла мисс Фромсетт. — Значит, она и до этого дошла.
— Совсем необязательно, что это она, — сказал я. — Могут существовать совершенно иные мотивы, о которых мы даже не подозреваем. Это мог сделать и кто-нибудь вроде доктора Алмора.
Мисс Фромсетт быстро вскинула глаза, потом потрясла головой.
— Мог, — настаивал я. — Нельзя напрочь отбрасывать такую возможность. Для человека, которому нечего бояться, вчера он слишком нервничал.
Я встал и, глядя на мисс Фромсетт, побарабанил пальцами по крышке стола. У нее была красивая шея. Она кивнула на платок и вяло спросила:
— А что с этим?
— Будь он моим, я отстирал бы его от этой дешевой жидкости.
— Но ведь он что-то значит, не так ли? И может быть, даже чересчур много.
Я рассмеялся.
— Я думаю, этот платок совсем ничего не значит. Женщины вообще часто теряют свои носовые платки. А такой тип, как Лоури, вполне мог коллекционировать их и держать в какой-нибудь коробке с запахом сандалового дерева. Одна из его женщин могла найти эту коллекцию и взять из нее платочек. Или Лоури сам раздавал платки, может быть, ему нравилось наблюдать реакцию женщин на чужие инициалы. Такие штучки, насколько я понял, вполне в его духе. До свидания, мисс Фромсетт, спасибо за беседу.
Я пошел к двери, потом остановился и спросил:
— Вы не знаете имени репортера, который снабдил Броунвэлла всей этой информацией?
Мисс Фромсетт покачала головой.
— А как зовут родителей миссис Алмор, не знаете?
— Нет: Но могу попытаться выяснить. Буду рада, если окажусь вам полезной.
— А каким образом?
— Такие вещи обычно упоминаются в некрологах, ведь так? В лос-анжелесских газетах наверняка были некрологи.
— Было бы очень любезно с вашей стороны, — сказал я.
Водя пальцем по крышке стола, я украдкой приглядывался к мисс Фромсетт. Бледная кожа цвета слоновой кости, черные-пречерные волосы и темные как ночь глаза.
Я прошагал по кабинету и вышел. Маленькая блондинка вскинула на меня ожидающий взгляд, ее маленькие красные губки раскрылись в предвкушении очередной шутки.
Но мне было уже не до шуток.
20
Полицейских машин перед домом Лоури не было, по тротуару никто не вышагивал, а когда я толкнул дверь, то не почувствовал внутри ни сигаретного, ни сигарного дыма. Солнце уже не светило в окна; над бокалом кружилась муха. Я прошел комнату насквозь и перегнулся через уходящие вниз перила. В доме мистера Лоури не было никакого движения. Абсолютная тишина, и только внизу, в ванной комнате, едва слышно капала вода на труп мужчины.