Леди второго сорта
Шрифт:
– И как думаете, что я умею?
– Боюсь, миледи, у вас очень небольшой и, скорее всего, спящий дар. Мы обсуждали это с лордом Давенпортом, когда я рассчитывал силу магического воздействия, необходимого для создания микстуры.
– Значит, опекун точно знает уровень моей магии?
– Именно так, миледи. Но я могу сказать только одно – ваша магия никак себя не проявляет, – закивал Келд, и торопливо добавил: – Вы микстурку-то выпейте, пока не выдохлась.
Я сделала глоток и скривилась. Натуральный «Корвалол». Такой же горький, и ужасно
– До дна, миледи, – приблизившись почти вплотную, вкрадчиво сказал Келд, и мне пришлось залпом допить отвратительное пойло. – Вот и хорошо, вот и славно, – довольно улыбнулся маг. – А теперь прилягте, отдохните. Вам нужно набраться сил.
Голос Келда звучал тихо и ласково, внутри появилась приятная легкость, глаза закрывались сами собой, меня стало клонить в сон, но я незаметно впилась ногтями в ладонь и скинула дурман. Правда, внешне никак этого не показала.
– Да, мне нужно отдохнуть, – пробормотала слабым голосом и подъехала к кровати.
– Позвольте, я вам помогу, – суетливо дернулся Келд.
Он обхватил меня за талию и перенес на постель.
– Вот так, миледи. Лежите себе тихонечко и никому не мешайте, – пробормотал он, постоял еще пару минут и вышел из комнаты.
– Чего расселась? – раздался из-за двери грубый окрик. – Ноги подбери!
– Простите, тер маг, – испуганно пискнула Присси.
Келд добавил еще что-то, но мне некогда было разбирать, что именно. С трудом перебравшись обратно в кресло, я схватила стакан и поспешила в ванную. А там, залпом выпив воды, склонилась над ватерклозетом и избавилась от «волшебной микстуры» Келда. Правда, не успела разогнуться, как услышала раздавшиеся в спальне шаги. Неужели маг вернулся проверить действие зелья? Только этого не хватало!
Я быстро умылась, вытерла лицо и выехала из ванной.
– Вы?
Взгляд замер на знакомой фигуре.
– Что вы здесь делаете?
– Белла, как ты себя чувствуешь? – не ответил на мой вопрос Давенпорт. Выглядел он непривычно эмоциональным. В темных глазах застыла тревога и что-то еще, какое-то чувство, похожее на жалость. – Тебе плохо? Что-то болит?
Я впилась ногтями в подлокотники кресла. Если опекун слышал, как меня тошнило, то наверняка понял, что я сделала. Или нет?
– Белла, не молчи, – в голосе Давенпорта послышались отголоски волнения, и я решилась.
Тут уж или пан, или пропал.
– Это все микстура, – произнесла умирающим голосом. – Я вспомнила, мне всегда после нее очень плохо. Вот и сегодня… Тер Келд дал мне целый стакан, я выпила, а потом…
Я не договорила, страдальчески поморщившись и с трудом выдавив пару слезинок. Только бы Давенпорт поверил!
– Проклятье! – сквозь зубы выругался опекун, разом растеряв всю свою былую невозмутимость. – Почему ты раньше молчала?
– Я не хотела никого огорчать. Вы так настаивали… И тер Келд… Я его боюсь. Он такой… Такой…
Я не договорила и тихо всхлипнула.
– К ресу все! – неожиданно
– Все, Белла, успокойся, – негромко сказал Давенпорт. – Не плачь, ты больше не будешь принимать это лекарство. И Келда я уволю. Ну же, перестань.
Опекун достал из кармана белоснежный платок и протянул его мне.
– Вытри слезы.
Во взгляде Давенпорта плескалась вина, и меня это так поразило, что я машинально взяла платок, приложила его к глазам и промокнула влажные ресницы. Надо же. С чего вдруг опекун так всполошился?
– Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? Тошнота прошла? – не отставал Давенпорт, не сводя с меня встревоженного взгляда. – Может, вызвать доктора Штерна?
– Не нужно, – тихо произнесла в ответ, пытаясь понять, что случилось с замороженным обычно лордом.
– Хочешь прилечь? – не отставал тот, и я впервые задумалась о том, почему Давенпорт не придерживается правил этикета.
Ладно, мне, современной девушке, плевать на приличия, но ведь для Беллы присутствие в спальне постороннего мужчины должно было бы выглядеть странно? Даже невозможно. Или я чего-то не знаю о местных нравах? Может, опекун здесь заменяет отца, и ему позволено многое из того, что для остальных считается недопустимым?
– Белла, не молчи, – напряженно произнес Давенпорт, продолжая смотреть на меня встревоженно и напряженно.
– Мне уже лучше, – вздохнула в ответ и взглянула в непривычно близкие и совсем не холодные глаза. – Не волнуйтесь.
Не знаю, что на меня нашло, но я протянула руку и коснулась плеча опекуна, пытаясь его успокоить.
– Со мной правда все хорошо.
Давенпорт замер на секунду, потом подался вперед, всматриваясь в мое лицо так, будто пытался там что-то отыскать, но, видимо, не нашел, и разом заледенел, отстранился, и быстро отошел к окну. Мне даже показалось, что он попросту сбежал. Неужели ему так неприятны мои прикосновения? Или дело в чем-то другом?
Мне стало не по себе. И захотелось укутаться в шаль, укрыться от холода, наполнившего комнату, но я только сильнее вцепилась в подлокотники кресла, и распрямила плечи.
– Что ж, я рад, – после короткой паузы сказал опекун, и надолго замолчал.
Я тоже молчала, не в силах преодолеть проскользнувшее между нами отчуждение. Оно все ширилось, заполняя, казалось, все свободное пространство комнаты, росло, проникало в сердце, и это неожиданно выбило меня из колеи. Казалось бы, какая разница, что думает или чувствует Давенпорт? Вот только то живое участие, которое плескалось в темных глазах совсем недавно, задело что-то в душе, заставило поверить, что хоть кому-то в этом мире я небезразлична, и внезапное возвращение прежнего опекуна оказалось болезненным.