Ледник
Шрифт:
Убийца так и не пойманный бродил где-то рядом.
Конечно же – это личный враг Морозовой, кому она перешла дорогу, возможно посадила. Но кто? Зина с осторожностью ходила первое время тёмными вечерами.
Желание поступить на юридический отпало само собой. Без Эммы Викторовны всё превратилось в рутину, обыденность и, как оказалось, не безопасную. Единственное увлечение – книги. Но и чтение надоедало. От тусклого вечернего света болели глаза. Зина захлопывала книгу, выходила на крыльцо и курила. На чёрном
В кабинете Морозовой, в шкафу осталась бутылка лимонного ликёра. По словам прокурорши – редкостная сладкая дрянь.
Бутылка стояла трофеем, пока Зина до неё не добралась.
Отлив в рюмку, Зина помянула Эмму Викторовну. Сладкая дрянь оказалась вполне приятным напитком. Зина утащила бутылку домой, спрятала в тумбочку с книгами и втихаря попивала.
Осень стояла холодная, по утрам всё в снегу. К обеду снег сходил и пахло сыростью и прелыми листьями.
Зина с тоской поглядывала в запотевшее окно кабинета.
На столе ворох бумаг, дверь не закрывалась – постоянно кто-нибудь заглядывал, что-то говорил, о чём-то просил или требовал. Зина, кутаясь в шаль, с неприступным выражением на лице стучала по клавишам машинки.
– Ну что же ты, – качал головой новый прокурор Спиридонов, просматривая документ и, делая красным карандашом пометки, – вот, опять ошибка! По внимательней надо быть, Зинаида. – Произнося имя Зины голос Спиридонова по комариному звенел.
Зина морщилась: «Как вы все надоели!»
– Надо бы перепечатать, – Спиридонов положил листок перед Зиной.
– Хорошо! – ответила она резко и продолжила стучать по клавишам.
– Прямо сейчас! – взвизгнул Спиридонов, и, вздрогнув, Зина остановилась. Стёкла прокурорских очков сверкали. – Перепечатаешь немедленно и принесёшь мне по всей форме! Распоясались тут совсем… – прошипел Спиридонов последнюю фразу и вышел, хлопнув дверью.
Зина сидела секунды две три, затем схватила попавшийся под руку карандаш и запустила им в дверь. Карандаш ударился о стену.
Зина глянула в исправленный Спиридоновым документ – всё в красном. «Тоже мне учитель!» – она вытащила из машинки напечатанный лист и вставила новый.
В это время в дверь просунулась голова практиканта Митина.
– Можно? – спросил он и, не дожидаясь ответа, вошёл, – Зин, мне бы напеча…
– Не сейчас! – рявкнула Зина и застучала по клавишам.
– Хорошо, потом… – осёкся Митин и присел на стул с папкой под мышкой, но тут же, будто вспомнив что-то, встал и полез в карманы пиджака. – Я тебе чай принёс и сахар. – Он положил перед Зиной на стол два кулька: – Вот. Может кипяток принести?
– Не видишь, я занята! Кое-кому срочно надо перепечатать, хоть умри.
– Ты о Спиридонове? К нему сегодня не подходи.
– А мне плевать! Буду я ещё подстраиваться под всяких! Сегодня один, завтра другой, всем не угодишь.
Митин сидел и молчал. Зина спихнула с плеч шаль и со злой улыбкой стучала на машинке, отрываясь от текста, поглядывала на дверь.
– Ну, ладно, я тогда позже зайду. – Заскрипел стулом Митин.
– Да ладно, сиди уж! Зайду… – усмехнулась Зина. От вида кульков в животе заурчало: – Иди лучше кипяток принеси. Студент.
Вечером Митин вызвался проводить Зину до дома.
– Проводи, – пожала Зина плечами. Не в первый раз Митин напрашивался в провожающие.
Шли молча.
Зина взяла Митина под руку. С неба летел мокрый снег.
– Может в кино как-нибудь сходим? – предложил Митин.
– Сходим.
– Когда?
– Когда-нибудь. Вот пакость!
– Пакость?
– Да, пакость! – Зина посмотрела на небо. – Уж лучше бы настоящий снег, чем такое.
– А… ты об этом, – вздохнул Митин.
– Не вздыхай и жизнь наладится! – толкнула в плечо Митина Зина. Ей было жалко практиканта, которым в прокуратуре все помыкали. Всякий раз она пыталась его растормошить. – Пойми ты, надо вести себя жёстче, иначе на тебе все будут ездить.
– Да я понимаю, – улыбался Митин.
– Только поделать ничего не могу.
– Наверное…
– Жаль ты Эмму Викторовну не застал. Она б тебе мозги вправила.
– А это кто?
– Ну, ты тетеря! А ещё следователь. Это ж Морозова.
– Ах да! Точно.
– Точно… учитесь заочно! Ты когда в институт возвращаешься?
– В декабре.
– Наверное уже надоела наша дыра?
– Да у вас не дыра.
– Рассказывай. Дырень – самая настоящая. – Зина посмотрела в мутное от снеговых облаков небо. Становилось зябко. Она прижалась к Митину.
Он уезжал перед Новым годом, расставание было трогательным. Зина даже всплакнула. Митин подарил ей пуховой шарфик и варежки.
На следующий день Зина надела и шарфик и варежки, как тепло. Когда был рядом, она Митина не замечала, а вот уехал, и как будто что-то ушло…
Глава 3
В мае Спиридонова перевели назад в Красноярск. Поговаривали, что сам напросился, ездил обивал пороги, слал письма.
– Ну и, слава богу! – Зина принимала у почтальонши корреспонденцию, ставила на конверты печать. – Слинял и ладно, нам же лучше.
– Нового пришлют и уже известно кого, – сказала почтальонша.
– Это кого же?
– Летягина Виктора Валерьевича и тоже из Красноярска. Так что ожидайте.
– И откуда ты, Катька, всё знаешь?
– Как откуда? Мне положено. Всё ж через меня.