Ледовое небо. К югу от линии
Шрифт:
— Высокая степень надежности? — Мечов скептически пожевал губами. — А вообще-то вы правы, Владлен Васильевич, без нее в наших условиях планировать ничего нельзя. Все может ветром развеять, — он разнял дребезжащие стаканы. — Дайте, пожалуй, еще пивка. Когда еще такое завезут…
— За смелость, — пошутил Логинов, поднимая переполненный пеной стакан, — но без прожектерства, за трезвый реализм.
РУДНИК
Дожидаясь возвращения Логинова, который вышел на несколько минут из кабинета показать корреспонденту оборудованный машинами третьего поколения вычислительный центр, Андрей Петрович рассеянно прихлебывал остывший кофе. Мысленно перебирал события и встречи последних дней. Пока все выходило кругло.
Приказ о его назначении еще не был подписан, когда он, сдав дела заместителю по научно-поисковому цеху, начал ознакомительную поездку по точкам, разбросанным чуть ли не по всему Таймыру. Несмотря на скоростной вездеход, гидропланы и персональный вертолет, который Логинов буквально выбил для него у начальника авиагруппы, работа продвигалась довольно медленно. А ведь Мечов носился с места на место и делал много больше, чем было в человеческих силах. Чтобы мало-мальски разобраться в специфических проблемах газовиков Соленинского месторождения, прокладывающих третью нитку газопровода, ему понадобилось всего три дня. Зато целых две недели пришлось изучать вместе с охотинспекторами и эвенками-старожилами пути сезонных миграций диких оленей. Коренные изменения, которые он внес в проект прямо на месте, директор утвердил по радиотелефону. Без обсуждений, с ходу. Несмотря на самые решительные возражения промысловиков, которые вполне обоснованно отвергли дорогостоящий дюкерный вариант прокладки труб через таймырские реки.
Мечов, в сущности, подавил возражения авторитетом Логинова. Был ли он прав тогда? Пожалуй…
— Триста тысяч сверх? — переспросил, набирая на калькуляторе итоговую сумму. — Это полностью окупится за десять лет, если хотя бы лишней сотне оленей удастся спокойно перейти весной через реку. Потомство, которое они, возможно, дадут, я уже не считаю.
— А рыбьи нерестилища? — выдвинул контрдовод главный инженер газоподготовительной станции, страстный рыбак. — Вы учитываете, что майна, как ножом, перережет русло?
— Нельма выметывает значительно ниже, — мгновенно нашелся Мечов. — Я ловил и на Малой и на Большой Хенте, знаю.
Но оставшись один, сделал пометку в блокноте: «Выяснить насчет нерестилищ».
Тогда он еще не знал, что никто на Таймыре подобными сведениями не располагает и начинать придется на голом месте. Находясь в пути из Мессояхи в Снежногорск, он узнал, что приказ утвержден и можно теперь уже своей властью вносить изменения в любые проекты, за которые отвечал непосредственно комбинат. И хоть на смежников, к его великому сожалению, это не распространялось, он успел вложить свою лепту в плацы развития на Вальке и на Хантайке.
Заскочив в управление по дороге на рудник «Комсомольский», он доложил Логинову, что первый месяц деятельности нового зама обошелся комбинату в четырнадцать миллионов. Против ожиданий директор отнесся к сообщению довольно спокойно. Возможно, из-за корреспондента, которого, как показалось Мечову, поспешил унести.
— Пока доходы покрывают непроизводительные затраты, — пошутил, возвратившись, Владлен Васильевич. — Эксплуатационники на «Октябрьском» освоили проектную мощность третьей очереди на полгода раньше и добыли сверх плана почти сто тысяч тонн руды.
— А строители обещали сдать четвертую очередь на год раньше, — подсказал Мечов.
— Верно, — согласился директор, — считать умеешь. Только помни, Андрей Петрович, что живешь ты пока полностью за чужой счет.
— Рад бы забыть, — устало отмахнулся Мечов, — да не дадут. Прессинг, должен отметить, невиданный, жесточайший. Того и гляди, хребет переломят.
— Ничего, он у тебя крепкий. Отдача хоть ожидается вскорости? А то, гляди, вместе с твоей головой и моя покатится, — Логинов выразительно похлопал себя по затылку.
— Боишься? Ну то-то, — удовлетворенно ухмыльнулся Мечов, — значит, не одному идти на заклание… Ничего, Владлен Васильевич, все затраты окупятся сторицей, теперь у меня нет никаких сомнений, — он ободряюще потрепал директора по плечу.
За последние денечки, напряженные лихорадочные, они как-то удивительно сблизились и незаметно перешли на «ты». Без уговоров и брудершафтов, хотя и распили бутылку «Двина», прямо здесь, в кабинете, где Владлен Васильевич встретил день своего рождения. Случилось это как раз вчера, в золотой беззакатный вечер, когда помощник Виктор Ильич расстарался дефицитным лимончиком, а машинистка Вера принесла редкостную, истекавшую перламутровым жиром белорыбицу. Даже подарки были. Вера Петровна, ко всему привыкшая директорская жена, привезла из дому традиционный пирог с капустой и горшок цикламенов, а главный инженер презентовал роскошные унты с чукотским узором из разноцветной оленьей шерсти.
— Может, душ хочешь принять, побриться? — предложил Логинов, кивая на незаметную дверь в дубовой панели. — Твой кабинет пока не оборудован.
— Помоюсь на руднике, — Мечов огладил щеки и подбородок. — А насчет побриться, спасибо. С благодарностью принимаю… У тебя электрическая?
— Подымай выше! — горделиво усмехнулся директор. — «Жиллет-супер». Канадец подарил.
— Черт с ним, давай «Жилет».
— Ты сейчас на Красную скалу?
— Да, к Вагнеру.
— Может, захватишь с собой корреспондента? Он тоже туда собирается.
— Почему бы нет? Парень он, вроде, не вредный. Мы с ним уже на Хантайке встречались, беседовали… Ничего, головастый.
— Головастый!.. Он, между прочим, доктор философских наук и вообще светило в своей области. Так что полегче на поворотах.
— А мне без разницы, — блеснул улыбкой Мечов, исчезая за дверью. — Я ведь тоже не лыком шит.
Оставшись один, Владлен Васильевич неуловимо осунулся, сник. Бросив под язык крупинку нитроглицерина, который всегда держал при себе, закрыл глаза, откинув голову на спинку кресла, расслабил отяжелевшие руки.
— Знаешь, — сказал, когда подступивший вплотную спазм изгладился. — Я нынче забавную карикатуру видел в «Америке».
— Ну? — прервав беззаботное насвистывание, отозвался из-за перегородки Мечов.
— Вообрази наклонную плоскость, по которой чешет во все лопатки субъект вроде нас с тобой, а за ним катится здоровенная болванка с часовым циферблатом. Здорово?
— И что бы это значило?
— А то, что по психологическому складу мы принадлежим к самой опасной в отношении инфаркта категории «А». Нам вечно не хватает времени, но мы, знай, наваливаем на себя сверх всякой меры, торопимся. Куда только?..