Ледовый десант
Шрифт:
Стоколос, Живица и Шмиль стали прощаться с Дилингом. Клаусу не хотелось расставаться.
Чтобы поддержать настроение Дилинга, Живица положил руку на его плечо, улыбнулся:
— На букву «у» или «цэ»… — Но вдруг лицо Терентия стало серьезным. — Клаус! Вот слова нашего кинорежиссера Александра Довженко. Запомни их на прощание. «Партизаны Украины — наша слава, наша гордость. Это неувядающий символ бессмертия нашего доброго и честного народа!»
— Запомню, Терентий! — Клаус обнял Живицу.
Генерал Василий Андреевич,
— Не задерживайся. Мы в ожидании больших событий…
Всю дорогу партизан сопровождали голые деревья, умытые холодными дождями. Грустные и неприветливые стояли осины, березы и вербы вдоль лесных речушек. Даже ели и сосны, которые всегда зимой красуются своими зелеными кронами перед остальными деревьями, тоже будто вылиняли, стали серыми. Черными среди лугов и болот торчали кусты. Лишь песчаные кручи слегка желтели как островки среди серых деревьев под серым, холодным небом.
Вскоре прибыли в лагерь «Белорусского отряда» — так называли отряд Шпиленей, хотя бойцами тут были не только белорусы, но и украинцы, русские, поляки и партизаны других национальностей.
— Утром каратели атаковали наши позиции, — сказал старший сын командира Янко. — Мы дружно дали им по мордасам из всех видов оружия. Карту привезли?
— Да, — Шмиль достал из планшета карту. — Здесь и Ровно, и Броды, и Холм, и Люблин…
— Знакомьтесь, — сказал Андрей. — Наш осетин. Генерал Шаблий послал Шмиля к вам. Классный минер!
— Вот это да! — обрадовался Янко. — У нас есть мины «МЗД-5», а ставить их умеет только одно отделение подрывников.
— Я научу, — пообещал Шмиль.
— Без этих мин война на рельсах не война, — развел руками Стоколос. — Шмиль у вас будет как бы уполномоченный штаба.
— Это я заметил и по патронам, и по бронебойкам, и по тому, что вы привезли карту, — кивнул командир. — Это солидно. Оставайся с нами, Шмиль. Поможешь нам.
Пока Андрей, Шмиль, Живица разговаривали с командиром и комиссаром, Леся растворилась в толпе партизан-комсомольцев.
Младший сын Шпиленя Михай расстелил плащ-палатку, положил на нее топографическую карту и, склонившись, стал мысленно отмерять боевой маршрут отряда.
Отец и два сына Шпилени очень похожи внешне: курносые, ясноглазые, белокурые. Ушли они в лес еще в первые недели оккупации. Думали: переждут месяц-два, а там и Красная Армия вернется. Не случилось этого. В лесу их схватили немцы, устроившие облаву на солдат-окруженцев.
«Мы не партизаны. У нас и оружия нет», — начал оправдываться отец.
Но его и слушать не стали. Посадили всех за решетку в большой каменный хлев, где уже находилось человек двадцать таких же, как они. Шпилени почувствовали, что им теперь одна дорога — в партизаны. Стали думать, как бежать. Михай сказал:
«Я попрошусь в полночь у часового до ветра. Должен же он вывести меня. А там…»
Так и сделали. Уговорили дежурного полицая вывести хлопца.
Но мужики и хлопцы не стали разбегаться. Решили создать партизанский отряд. Командиром выбрали Шпиленю-отца, комиссаром старшего сына Янко, а начальником штаба младшего сына Михая.
Надо было вооружиться. Михай посоветовал совершить нападение на самоходные баржи, плавающие по Припяти. Партизаны согласились с ним.
На берегу Припяти у самой воды стояли два вековых дуба. Партизаны забрались на ветки, притаились.
Когда баржа подплыла к ним, Шпиленя-отец подал команду: «Вперед!» На палубу баржи прыгнули с деревьев десять человек. Рулевой и два матроса онемели от страха. Немцы в каюте были пьяные — оказать сопротивление не смогли.
Трофеи оказались немалые: восемь винтовок, три автомата, ручной пулемет, гранаты да еще ящики с колбасой, консервами и сухарями.
Партизаны сделали пробоину в дне баржи и затопили ее.
Так же поступили и со второй баржей.
Движение на реке приостановилось. Немцам потребовалось несколько дней, чтобы очистить от затопленных барж фарватер.
Хотя Шпилени воевали в родных местах не под своими фамилиями, все же угроза уничтожения матери, сестер, детей все время висела над ними. Поэтому они решили перебазироваться на Украину, в соседнюю область, где действовал отряд бывшего милиционера Гаврилы Хуткого. Весной сорок третьего года отряды Шпиленей и Хуткого влились в соединение Василия Андреевича.
— Спасибо за карту, за боеприпасы, — поблагодарил Стоколоса Михай.
Настала пора прощаться с отрядом Шпиленей и со Шмилем.
— До встречи в Ровно! Привет Салькову, Хуткому и Микольскому! — сказал командир.
Этими словами было сказано все, хотя никто не знал, когда состоится эта встреча, сколько десятков или сотен километров в походах и боях еще придется пройти.
В лагерь отряда «Смерть фашизму!» группа Андрея Стоколоса прибыла одновременно со взводом партизан. Партизаны шли строем, весело пели:
В рейд и путь далекий — Был приказ таков! Вел нас сероокий Командир Сальков…— Слыхали? — повернулся к Стоколосу командир взвода. — Не про каждого командира слагают хлопцы песни. Наш Сальков пришел сюда еще в сорок втором со своей ротой…
— То действительно был рейд героев, — сказал Андрей. — Пройти шестьсот с лишним километров, форсировать реки Десну, Сож, Днепр, Припять. Славный рейд!
Стоколос подошел к командиру отряда.