Ледяное ложе для брачной ночи
Шрифт:
– Думаю, что нет.
Мира встала, быстро, все еще продолжая стесняться Караваева, оделась.
– Ты не должна стесняться меня, понятно? Привыкай.
– Я привыкну. – Она густо покраснела. – Ты кофе пьешь с молоком или без?
И вдруг она вспомнила то, о чем хотела спросить:
– Послушай. Та ночь… Я была в ванной, а ты постучал в дверь и спросил еще меня, жива я или нет. А потом произнес слово… Такое слово, похожее на «мимо».
– Я сказал тебе: «Я за сигаретами, мигом…»
Она кивнула головой, а потом переспросила:
– Так ты пьешь кофе с молоком или без?
Мира
– Мира, он сказал, чтобы мы ехали туда, он скоро появится вместе со своей следственной группой. Ты как, не боишься?
– Дима, я постараюсь не бояться, ты же рядом.
– Если почувствуешь, что тебе плохо, сразу же говори мне. У тебя есть какие-нибудь капли, таблетки? Пойми: нам надо через это пройти. Возможно, первое время нам придется пожить у тебя. Но чем скорее мы избавимся от этого трупа, чем скорее приведем в порядок спальню, тем быстрее ты успокоишься. Труп – это всего лишь мертвый человек, который совершенно не опасен. Сама знаешь – живые люди куда опаснее. Ведь именно живой человек убил этого брюнета. Ладно, спасибо за завтрак. Поехали.
– Хорошо бы этого трупа там уже не было. – Караваев крепко держал Миру за руку, когда они выходили из лифта.
На площадке уже стояли люди, среди них – Марк Садовников. Мужчины обменялись рукопожатиями.
– Представляешь, Марк, открываем дверь, а там – никого, – нервно пошутил Караваев.
Мира вошла в квартиру последней. Ей хотелось зажмуриться. Судя по голосам и репликам, которые доносились до нее, труп был еще там.
Она села в кухне возле окна и замерла в ожидании каких-то новостей. Мужчины ходили по квартире, курили, делали свою работу: фотографировали, снимали отпечатки пальцев, осматривали каждый предмет, даже что-то нюхали. Потом все собрались в передней, она слышала, как Дмитрий объясняет им, что этот костюм и рубашка – не его и что он вчера просто не обратил на это внимания. Выходит, мужская одежда висела в передней, на вешалке. Странно, подумалось Мире, что этот мужчина раздевался не в спальне.
К ней заглянул Караваев.
– Получается, что у него было здесь вроде бы свидание. Его никто не раздевал, он сам разделся. Он был с женщиной. Кто-то устраивал в моей квартире, на моей постели, свидание! И это при том, что Ольга Ивановна постелила нам с тобой – ну сама понимаешь, брачная ночь же – новое белье. И какие-то поганцы ложились на него. И шампанское они выпили, вот только стаканов не нашли. Я позвонил Ольге Ивановне, она скоро приедет. Ты как, ничего?
– Ничего, не переживай. Знаешь, я бы куда больше переживала, если бы в твоей спальне нашли труп женщины.
– Понимаю. – Он поцеловал ее и вышел.
Ольга Ивановна Шкребец, женщина средних лет, светловолосая, очень приятной наружности, была страшно напугана, когда Дмитрий рассказал ей о том, что
– У вас ключи не пропадали?
– Нет! Упаси боже! Я одна живу, никто не знает, где именно я работаю, что у меня есть ключи от квартиры. Дима, что же теперь будет?
– Допросят вас, вот и все. Это не смертельно.
В кухню пришел Марк, попросил Ольгу Ивановну ответить, все ли в квартире так, как она оставляла прежде, чем покинуть ее.
– Да вы поймите, я не просто убиралась, это была генеральная уборка, я же понимала, что молодожены сразу после ресторана приедут сюда, я все приготовила: салаты в холодильнике, мясо, торт… Постель им постелила. А получается, я все это сделала неизвестно для кого?
Она с хозяйским видом открыла холодильник и ахнула.
– Смотрите, салаты трогали, еду трогали… ели! Вот сволочи! – воскликнула она в сердцах. – А если закусывали, то, значит, и пили. Стойте! Где фужеры? Я специально оставляла здесь, на видном месте, фужеры. Золотые, очень красивые.
Она быстрым шагом направилась в комнату и там, в горке, увидела весь набор золотых фужеров.
– Конечно, они не золотые, это я так просто их называю из-за широкой золотой каймы. Но я точно помню, что оставляла два фужера на столе в кухне. Я стол не стала накрывать, Дима мне сказал, что вообще ничего не надо, так, просто, чтобы в доме было что перекусить. Но я все равно приготовила. Смотрите, шесть фужеров. Четыре стоят ножками вверх, как я их ставлю, чтобы внутрь не попадала пыль, понимаю – некрасиво, зато чисто. А эти – последние два – ножками вниз, как все обычно ставят. Значит, те, кто пил… А что пили-то?
– Шампанское, – предположил Караваев. – Одной бутылки не хватает.
– Это экспертиза покажет, – заметил Марк.
– Я и говорю, что те, что пили шампанское, потом помыли после себя посуду. Только никак не пойму… Если мужчина лежит в постели голый, то, значит, здесь была женщина?
– Необязательно, – буркнул Марк. – Всякое в жизни бывает. В кармане пиджака мы нашли документы на имя Бориса Михайловича Концовника. Вам это имя ни о чем не говорит?
– Нет, – сказали хором Мира, Караваев и Ольга Ивановна.
– Скажите, Ольга Ивановна, кто мог позаимствовать у вас ключи от этой квартиры?
– Никто, – убитым голосом ответила домработница. Она побледнела. – Говорю же: одна живу, ключи у меня всегда с собой, в сумке. Никогда и ничего у меня из этой квартиры сроду не пропадало. Ни денег, ничего такого.
– А кто у вас бывает дома? Может, соседка какая, родственники?
– Нет, конечно, бывают у меня гости, подружки и соседки, не без этого. Есть у меня и племянница, Лида, но она бывает у меня крайне редко, а сейчас вообще вышла замуж за очень хорошего человека, она беременна. Я уж так рада за нее… Она сроду бы не взяла у меня ничего. Я и так ей всегда помогала, пока она не встретила своего Колю. И деньгами, и продуктами. Она, в свою очередь, на даче мне помогала, когда оставалось что-то с огорода, мы продавали, я ей тоже денежку давала. С кавалерами своими, знаю, она иногда встречалась в моей квартире, меня-то целыми днями дома нет. Поэтому Лиду можете даже и не спрашивать, она разволнуется, а ей сейчас нельзя волноваться.