Ледяное озеро
Шрифт:
Хэл удалился в новую утреннюю комнату, славившуюся тем, что она вдвое превышала размером старую, а прабабка Аликс поместила туда всю мебель, которую приобрел ее супруг, путешествуя по Китаю, добавив в качестве завершающего штриха китайские обои и освещение. Комната подавляла, но Хэл, изумившись при виде этого великолепия, решил не обращать внимания на декор.
Аликс сидела на краешке кресла, обитого красным шелком с драконами. Она хмурилась и курила сигарету с таким видом, словно от этого зависела ее жизнь.
Хэл
— Что-то случилось?
— И теперь вы понимаете, — закончила Аликс, — это объясняет то, что случилось в тысяча девятьсот двадцать первом году: почему мама уехала с Изабел.
Далеко не все, подумал Хэл.
— А что известно насчет Изабел?
— Дядя Сол, который, как оказалось, все время был в курсе, что Утрата дочь Изабел, утверждает, что та умерла в родах.
— Вы ему верите?
— Да, ведь она была очень молода и к тому же в ужасном состоянии из-за смерти мамы, не говоря уже о естественном страхе перед родами. Я не могу спокойно думать об этом.
Хэл усмехнулся. Если бы Сол сообщил ему, что сегодня вторник, он предпочел бы посмотреть на календарь, чтобы удостовериться.
— А леди Ричардсон знает о вашей находке? Вы считаете, это была ее идея — удалить из дома Изабел и выдать Хелену за мать Утраты?
Аликс пожала плечами.
— Подобное часто случается, когда бабушка выдает себя за мать, чтобы соблюсти приличия и избежать скандала. Не удивительно, что бабушка всегда так отвратительно относилась к Утрате: она ненавидит и презирает бастардов, как она их называет. Мама же, вероятно, предпочла сама защитить Изабел и доброе имя семьи. Она сочла бы незаконного ребенка позором, не правда ли?
— Да. Тем более что в четырнадцать лет Изабел вряд ли могла законно выйти замуж.
— Конечно, нет.
— У вас есть какие-нибудь соображения о том, кто отец Утраты?
— Мы уже сломали себе головы, но никаких соображений. Наверное, кто-нибудь из местных. Похоже, связь открылась в то самое Рождество, — вот откуда весь шум и треволнения. Бедная Изабел, каково это было для нее!
Хэл произвел в уме вычисления.
— Если Утрата родилась в сентябре, значит, в декабре и январе никто не мог бы догадаться, что Изабел беременна. Интересно, зачем тогда ее запирали и делали вид, что она больна?
— Наказание. За то, что застали где-то с мужчиной, — мрачно изрекла Аликс. — Бабушка, видимо, посадила ее на хлеб и воду, из вредности. Только мама не сердилась на Изабел. Она злилась на бабушку… Ну да в этом не было ничего необычного. И я знаю, что она спорила с папой, чего никогда не случалось раньше. Нас с Эдвином постоянно отгоняли, отправляли кататься на озеро. Или запирали в детской с книжками, что нам не нравилось, поскольку нас никогда не заставляли делать уроки в рождественские каникулы.
— А Утрата знает обо всем?
— Кое-что знает, кое о чем догадалась, не удивлюсь, что вычислила и многое другое. У Утраты острый и трезвый ум. Она быстро усваивает информацию. Я так не умела в ее возрасте. Факт для нее — просто факт, и нет смысла переживать по этому поводу. Все ее эмоции отданы музыке и лошадям.
Хэл подумал, что, если бы он жил с Ричардсонами, он бы тоже научился не позволять себе предаваться чувствам.
— Честно говоря, ваша семья меня ужасает.
— Даже я?
— Даже вы. Сунулись в прошлое, точно хорек в кроличью нору, и вот что накопали. Уверен, это не конец.
— Почему?
— Приходит на ум ящик Пандоры, а еще — смесь из всяких мерзостей и злодейств в семьях Атрея, Пентея… не говоря уже о Медее.
— Право, Хэл, вас послушать — так Ричардсоны запекают младенцев в пирогах, убивают своих отпрысков из мести или вообще страдают от безумия, насланного богами.
— Что ж, история с Утратой имеет явный привкус пирога с младенцами.
Глава пятьдесят пятая
Когда Хэл вошел в кабинет сэра Генри, Дафна рассказывала, а крестный слушал ее с пристальным вниманием. Он махнул Хэлу рукой, чтобы тот садился. Потом прервал Дафну:
— Да-да, Дафна, понимаю, тебе не обязательно сообщать подробности. Я знаю все о «Полфри-фарфоре». Начать с того, что именно я рекомендовал твоему брату приобрести компанию. Я не вижу, в чем проблема. Это всего лишь фарфор, в нем нет ничего особенного.
— Генри, если наша страна продает…
На сей раз Дафну прервало появление Роукби.
— Прошу простить меня, миссис Вульф. Сэр Генри, к вам с визитом мистер Рексхем. Он говорит, что вы его ждете.
— Скажите ему… Нет, попросите его сюда… Дафна, перестань сверкать глазами. Майкл — здравомыслящий молодой человек, работает в авиастроительной промышленности. Ему наверняка известно нечто любопытное о том, что именно немцы желали бы прибрать к рукам. Несколько дней назад мы имели с ним беседу об иностранцах, скупающих британские компании для своих целей. Давай послушаем его соображения.
Дафна, планы которой были временно нарушены, напустилась на Хэла:
— А ты не сиди тут молча, делая вид, что это не имеет к тебе отношения. Пора бы тебе уже обрести чувство моральной ответственности.
Черт бы ее побрал, подумал Хэл. В конце концов, «Полфри-фарфор» — фабрика, производящая фарфор, а не завод бомб и снарядов. Потом ему вдруг вспомнилась мелькнувшая в прессе история, немало позабавившая людей из его окружения — о рабочем с фабрики по производству садовых тачек в Руре. Парень воровал отдельные детали и относил домой, чтобы потом собрать себе тачку для сада; однако, закончив сборку, к своему удивлению, получил пулемет. Как знать, может, беспокойство Дафны не так уж нелепо?