Ледяной плен

Вардунас Игорь

– Ты чего колобродишь, отбой два часа назад был, - в комнату заглянул Ерофеев, спросонья трущий глаза.

– Еще немного деда, - не отрываясь от цветка, тихо попросила девушка. – Он закрылся почти.

– Насмотришься еще, - проворчал Ерофеич и спрятал широкий зевок в кулак. – И так на плантации больше всех вкалываешь, на лице вон, одни глаза остались…

В коридоре за стеной послышался неразборчивый гомон. Раздалось несколько коротких фраз, будто отдавали приказы, и дверь в комнату без стука резко распахнулась внутрь.

–

Ерофеич, ты срочно в подсобке нужен, куда отряд пришлых разместили, - загремел с порога заспанный начальник безопасности, за спиной которого по коридору мельтешил возбужденный народ. – Фу-у, чем это у вас… дезинфекцию, что ли устроили? Да не суетись Лерка, я не смотрю.

– Женя, в чем дело? – сразу насторожился дед.

– Птах! – мужчина оглянулся в коридор и понизил дрожавший голос.
– Он их главного порешил!

Глава 2. ОХОТА НА ХИМЕРУ

Как это обычно и бывает, простое недоразумение, пропущенное через множество словоохотливых языков, разрослось до размеров смертоубийства. Птах действительно пробрался в отведенное гостям помещение в дальнем конце бункера и был пойман в тот момент, когда с увлечением ребенка лезущего в мешок с подарками копался в рюкзаке одного из сталкеров.

На самом деле блаженный не хотел никого убивать. Его целью был прислоненный к стене рюкзак Ганса, туго набитый морскими картами. Аккуратно сложив из них кучу прямо на полу, прикрытом стертым корейским ковром, от родины которого теперь осталось только воспоминание, Птах благоговейно поднес дрожащее пламя карбидки к распечатке фрагмента Антарктики. По счастью он был завальцован в пластик и никак не хотел заниматься, а лишь добавлял в воздух помещения специфический привкус химии. Вот на этот запах и прибежал, завалившийся было, спать Ганс.

Когда Ерофеев и Евгений Сергеевич прибежали к месту происшествия, дерущихся уже разняли.

– Вот тут два деятеля свалку затеяли, - объяснил ситуацию рослый сталкер Азат, могучими руками поддерживающий за шкирятники насупившихся драчунов.

Под левым глазом Ганса, на орлином носу которого неуверенно сидели очки, медленно наливался сочный лиловый фингал, в то время как Птах обиженно размазывал по бороде и усам сочащуюся из носа кровь.

– Этот ваш юродивый карты поджечь пытался! – начальник московского отряда злобно ткнул в Птаха пальцем.

– Без карточек-то дорога трудная, неисповедимая, - обиженно мычал всхлипывающий старик. – Не зная пути, до цели не дойти. Нельзя плыть, нельзя.

– Да этим документам цены нет! Из-за них четверо людей в Великой Библиотеке богу душу отдали! – выкрикнул ему в лицо Ганс. – Без них мы ничего не сделаем! По морю вслепую, что вичухе в когти!

– Слепые, слепые, - снова утерев кровь, улыбнулся Птах. – Ионы в чреве кита.

– От них жизни людей зависят! – брыкнулся в мертвой хватке Азата Ганс.
– Жизни, понял?

Слышишь, ты?!

– Перестаньте шуметь, - примирительно поднял руки Ерофеев. – И примите наши извинения. Кто ж знал то, что Птах такое выкинет…

– Извинения, - пробурчал нахохлившийся Ганс. – Таких в изоляторах держать надо.

– Юра, распорядись, - кивнул своему помощнику Евгений Сергеевич.

Азат отпустил противников и несколько рослых парней из местных живо скрутили не сопротивляющегося старика.

– Ты, дед, извини, - сказал Ерофеев. – Но нам конфликты со столичными не нужны. Посидеть тебе в одиночке придется.

– Посидит, посидит пташка в клетушке, - покорно забормотал уводимый по коридору старик. – Нахохлилась, знай, перышки чистит. Один к одному. Один к одному.

Сбежавшиеся на гвалт зеваки постепенно расходились.

– Еще раз извините, - Ерофеев посмотрел на Ганса, который отодвинул опасную карбидку подальше и бережно паковал карты обратно в рюкзак. – Вам помочь?

– Не утруждайтесь, - через плечо буркнул тот. – На днях нужно организовать вылазку к базе, за необходимым для лодки. Поможете организовать?

– Разумеется. Все, чем сможем…

* * *

– Вызывали?
– буркнул протиснувшийся в дверь Батон и комнату старейшин тут же захолонул острый смрад перегара.

– Завязывал бы ты с сивухой, Мишаня.

– Чего звали.

– Садись, - Ерофеев указал сталкеру на стул.
– Столичная группа отправляется к разрушенной базе за необходимым снаряжением для лодки. Нужно провести.

– Сейчас нельзя. Тварь там какая-то в районе маяка появилась, еще не разобрался, - нехотя отозвался Батон и поскреб подернутую щетиной скулу.
– Порканов за милую душу дерет. А чего, там их ферма неподалеку – вот ей и жрачка и кров.

Животноводческую ферму Балтийска, одно время славящуюся своими мясными и молочными деликатесами, через несколько лет после войны стали обходить стороной. Потом поползли слухи о зубастых курицах размером со страуса и хрюшках с перекрученными телами. Но самым опасным представителем новой живности, в окрестностях фермы стал поркан. Безобидные, греющие сердце любого русского человека уютные буренки, под воздействием облучения превратились в хищных шестиногих тварей с пинцетообразными вытянутыми мордами, и шестью рядами острых как бритвы зубов. Кто это умудрился подсчитать, так и осталось загадкой.

Мясо было в принципе съедобным, но после нескольких отравлений и короткой вспышки непонятной сыпи у детей, от этого источника питания пришлось отказаться. Были и такие смельчаки, которые, пару раз отваживались подоить заарканенную сталкерами «буренку», взявшись за вытянутые кожистые сосцы, и мгновенно превращали свои защищенные перчатками руки в сочащиеся кровью дымящиеся культи, облив их булькающей кислотой из вымени.

– Что-нибудь еще известно? Видели ее? – придвинулся Евгений Сергеевич.