Ледяной поход генерала Корнилова
Шрифт:
За время стоянки в станице Ольгинской в армии происходил как приток, так и отток людей. Уехал находившийся при генерале Алексееве малочисленный отряд «особого назначения» полковника Лебедева. Ему поручили установить связь с Заволжьем и Сибирью. Несколько офицеров по личным мотивам решило не связывать свою судьбу с судьбой армии, но не всем удалось пробраться в безопасное место сквозь враждебное кольцо революционных войск. Некоторых из ушедших вскоре ожидала трагическая участь, например, Генерального штаба генерала Складовского и капитана Роженко. «Оба они в Великокняжеской были убиты большевиками исключительно за “буржуйский” вид, – отмечал А. И. Деникин, – и тела их бросили в колодец» [100] .
Узнав
20
Подробно история эта описана А. С. Лукомским в его воспоминаниях, впервые увидевших свет уже в эмиграции (Из воспоминаний генерала А. С. Лукомского. Архив русской революции. Берлин, 1921. Том II; Берлин, 1922. Том V, VI). – Примеч. авт.
Из ростовских лазаретов прибывали на извозчиках легкораненые и выздоравливающие добровольцы, которым в Ростове негде было укрыться от красноармейцев. Опасаясь, что их не возьмут в поход, они старательно притворялись здоровыми.
Глава третья
В станице Хомутовской. Первый бой
Ночь прошла спокойно. Перед самым рассветом – подъём. Впереди тяжёлый переход. У многих на устах все последние дни главный вопрос:
– Куда идём?
Никто достоверно ничего не знает. На этой почве порою возникали фантастические слухи. Но молодость и задор берут верх над унынием.
– Мне достоверно известно от штабного приятеля, что мы направляемся в Мервский оазис, – пряча улыбку, авторитетно заявляет озорник-поручик, стремясь поддеть излишне серьёзного командира взвода.
– Это где? – поинтересовался доверчивый взводный, произведённый в офицеры из солдат и не слишком разбиравшийся в географии, чем вызвал бурный смех своих починённых.
Небо посветлело, когда на южной окраине станицы построились части Офицерского полка. Спокойно и твёрдо отдавал распоряжения полковник Тимановский.
Ранним солнечным утром 14 (27) февраля Добровольческая армия покидала станицу Ольгинскую, двигаясь по направлению к станице Хомутовской, до которой следовало пройти около 20 вёрст. Сначала тронулся в путь авангард – Офицерский полк, за ним следовала 1-я батарея подполковника Миончинского, затем техническая рота. За авангардом вытягивалась колонна главных сил с обозом – под общим командованием генерала Боровского. В арьергарде следовал Партизанский полк генерала Богаевского.
На тощем, коренастом коне, неестественно вытянувшись и вытянув вперёд длинные ноги, выехал в голову колонны генерал Марков. На нём белая высокая папаха, чёрная куртка с белыми генеральскими погонами и штаны русского покроя. Он повёл колонну, и добровольцы то и дело посматривали на него: «Резкие русские черты лица и такая же резко определённая речь, – рисовал в своих воспоминаниях
Увязая по щиколотку в грязи, медленно брели добровольцы по широкой улице богатой и просторной казачьей станицы. Пёстро и бедно одетые, разных возрастов, с котомкой за плечами и с винтовкой на плече, бойцы не создавали вид подтянутой воинской части.
В штатском костюме и в старых сапогах с порванными подошвами пришлось идти в поход и генералу Деникину. «На беду, у меня вышло недоразумение ещё в Ростове с вещами, – писал он в своих воспоминаниях, – чемодан с военным платьем был отправлен вперёд в Батайск еще тогда, когда предполагалось везти армию по железной дороге, и там во время захвата станции попал в руки большевиков» [102] . Благодаря чему, после двух пеших переходов, Антон Иванович долго страдал тяжёлой формой бронхита. Из-за привязчивой болезни на днёвках он вынужден был лежать в постели.
«Больно было видеть уходящую куда-то в неведомую даль нищую Добровольческую армию и тут же рядом стоящих у своих домов почтенных, хорошо одетых казаков, окруженных часто 3–4 сыновьями, здоровыми молодцами, недавно вернувшимися с фронта, – сокрушённо писал А. П. Богаевский. – Все они смеялись, говорили что-то между собой, указывая на нас…» [103]
– Ну что ж, станичники, не хотите нам помогать – готовьте пироги и хлеб-соль большевикам и немцам, – в сердцах крикнул одной из многочисленных казачьих семей генерал Богаевский. – Скоро будут к вам дорогие гости!
– На всех хватит, – при общем бурном смехе, не пряча улыбку в усы, громко ответил ему пожилой бородатый казак – глава семейства.
Авангард вышел за околицу и поднялся на возвышенность. Позади за Ольгинской виднелась станица Аксайская, а левее, в дымке, маячили Нахичевань и Ростов. Впереди открывалась взору ровная белая степь с большими чёрными пятнами проталин. День выдался весенний. На голубом небосводе ярко блистало большое солнце, разогревая степные просторы.
Обгоняя войска, в голову колонны крупной рысью проскакал генерал Корнилов «…на светло-буланом английском коне. Маленькая фигура генерала уверенно и красиво сидит в седле, кругом него толпой скачут текинцы в громадных чёрных, белых папахах…» [104] .
Поравнявшись с корниловцами, генерал слегка откинулся в седле, сдерживая поводьями коня.
– Здравствуйте, молодцы, корниловцы! – резким голосом басил генерал.
– Здравия желаем, ваше высок-дит-ство!.. – нестройно, но восторженно и звучно прокатилось по рядам полка.
В какой-то момент в белёсой дали замелькал табун диких лошадей. Группа кавалеристов метнулась им наперерез, но тщетно – дикие лошади помчались в разные стороны, а кавалеристы на взмыленных конях вскоре вернулись к дороге ни с чем…
Целый день, с небольшими остановками на отдых, добровольцы месили грязь. К вечеру авангард подошёл к Хомутовской и стал медленно втягиваться в станицу. За ним потянулись главные силы армии и разношёрстный обоз. Измотанные переходом лошади медленно тянули повозки по глубокой грязи, поэтому возницам не хотелось ехать в глубь селения. Забегали по станице квартирьеры, переругиваясь друг с другом из-за помещений. Хат на всех не хватало.
Со дня ухода армии из Ростова не было соприкосновения с противником, что притупляло бдительность. Поэтому на ночлег части разместились широко и даже беспечно, словно поход совершался не в кольце вражеских войск, а в мирное время. Обоз обосновался на въезде в станицу, на северной её окраине. Неподалёку, в крайних домах встало и сторожевое охранение, не разместив посты даже на гребень возвышенности. Хомутовская лежала в котловине, и не занятые добровольцами господствующие высоты давали шанс врагу для внезапного нападения.